Я знаю, о чем говорю.
— А что говорят птицы об этом путешествии?
— Ничего хорошего. Кого-то постигнет несчастье.
— Кого именно?
— Пока не знаю, скажу позже, — и этруск вернулся к наблюдению за птицами.
Сеговак стонал, обхватив голову руками. Коринна, прислонясь к перилам, смотрела в сторону берега. Когда корабль миновал пролив между мысом Мизенум и островом Прохитой, с востока открылся безбрежный Неаполитанский залив. Ограниченный слева — за кормой — островом Энария, справа — прямо по курсу — островом Капри, он представлял собой неправильный полукруг. Города и деревни на берегу казались ниткой белых бус на зеленой нитке, а среди них подвесками колье возвышались стены и храмы великого Неаполя, справа от которого неясно вырисовывался темный конус Везувия.
— Как похоже на великую Этну моей родины, — произнесла Коринна. — Но в отличие от Этны, которая дымится и время от времени плюется, эта гора выглядит спокойной.
— Я слышал одно предание о том, как однажды произошло извержение Везувия, — произнес Зопирион. — Но, по всей видимости, огонь вырывается из жерла с благими целями.
От одного жалкого вида Сеговака лицо девушки исказилось.
— Однако мне тоже не вполне хорошо, и голова болит. Я лучше отправлюсь в постель.
Певец тоже выглядел безрадостно. Мужчина и женщина средних лет сидели рядышком на палубе под небольшим зонтом — навесом, который они сами же и соорудили, и флегматично взирали на убегающие волны. По их виду невозможно было догадаться, испытывают ли они страдания. То же самое можно было сказать о мальчугане лет двенадцати, слугах и моряках.
Тем не менее, из-за природной застенчивости Зопирион не решился завязать с ними разговор. В противоположность своему другу, Архиту, в присутствии незнакомцев он чувствовал, что теряет дар речи. Юноша с большим трудом поддерживал светскую беседу. Столкнувшись с незнакомцем, он либо сводил весь диалог к лекции на профессиональные темы, либо впадал в угрюмое молчание, предоставляя инициативу собеседнику.
Сейчас, когда рядом не было людей, с которыми Зопирион мог с легкостью поддерживать беседу, он увлекся наблюдением за волнами: подсчитав их число, Зопирион попытался рассчитать скорость корабля исходя из времени, за которое мусор, плавающий на поверхности воды, проходил всю длину корпуса, а также вычислить объем маленькой каюты на корме. Незаметно его мысли перескочили на странное поведение капитана Ифбаала.
Время от времени он украдкой бросал взгляды на каюту, пытаясь увидеть прекрасную женщину в мерцающем одеянии, характерном для вечного Египта. Но ничего не происходило. Каюта не подавала признаков жизни. Заметив заинтересованные взгляды Зопириона, капитан Ифбаал подозрительно нахмурился, и юноша решительно отвернулся.
День близился к вечеру. Корабль шел узкой протокой в южной части Неаполитанского залива между мысом Афины и островом Капри. Пассажиры достали завтраки (большей частью это были хлеб, сыр и оливки) и принялись за еду. Зопирион, собираясь выбросить косточку от оливки, поднял глаза и столкнулся с сердитым взором Ифбаала.
— Попрошу выбрасывать мусор за борт, мой корабль — не свиной хлев! — прорычал капитан.
Путешественники миновали скопление скалистых островков южнее мыса и тут на палубе появилась Коринна.
— Когда я плыла из Мессаны, мне рассказывали, что это — острова Сирен, мимо которых, заткнув уши, проплывал Одиссей.
— Может, и так. Но другие утверждают, что Сирены находились у Бретонского побережья неподалеку от нашего города.
— Жаль, — она выглядела немного разочарованной.
— Не стоит досадовать, госпожа Коринна. Я не сомневаюсь, что Одиссей на самом деле плавал в этих водах. Но жители половины городов Внутреннего моря пришли к выводу, что для привлечения путешественников и увеличения доходов от торговли будет лучше, если окажется, что именно в их городе происходили те или иные приключения великого героя. В своих поисках они уподобились мальчишке, ищущему блох на собаке. Роются в эпических поэмах, находят разного рода ссылки и знаки. И не важно, что все это очень сильно притянуто за уши.
Подошел Асто, и Зопирион повернулся к нему:
— Где мы остановимся на ночь?
— С таким добрым ветром капитан собирается держать курс на Посидонию. Обычно первую стоянку мы делаем в Салерно или, что еще лучше, в святилище Геры Аргосской. Но на этот раз боги особенно благосклонны к нам.
Коринна вернулась к своему месту на палубе и завела чисто женский разговор с матерью двенадцатилетнего мальчика.
— Почему мы не заходим в Неаполь? Этот порт гораздо больше Кум!
— Мы были там, когда шли на север, и взяли на борт груз. Если зайдем в Неаполь вторично, то потеряем один день без всякой пользы. Обычно Неаполь — конечный пункт нашего маршрута. Но Ифбаал — тут Асто хихикнул, — чувствует запах груза как борзая запах дичи за пол-лиги с наветренной стороны. Как только он узнал, что на кумских складах скопились грузы, и там только и ждут начала навигации, как он «ззип!» — Асто сделал стремительный жест рукой. — И мы понеслись в Кумы, как летучая рыба, за которой гонится тунец.
Под окрашенным пурпуром небом на равнине, покрытой сосновыми лесами, раскинулась Посидония. За чернеющим в неярком свете затухающего дня лесом возвышались покрытые снегами вершины Альбурнских гор. «Муттумалейн» бросил якорь у заросшего тростником устья небольшой речушки Саслос. Свет заходящего солнца окрашивал в розовый цвет белую штукатурку храмов. Их кровли были отчетливо видны за деревьями. Матросы приладили к борту длинный посадочный трап.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111