— Мы не торопимся, — заметила Светка. — Пойдем сзади, след в след.И опять, но уже куда яснее, Никита услышал голос из-под маски. «Точно, слышал я его. И совсем недавно. Только вот где?» — подумал он. Впрочем, на долгие воспоминания времени не хватило.Как-то сама собой образовалась пешая колонна. Впереди пошел какой-то нестарый, но совершенно седой мужик в комбезе, наподобие тех, что носят войсковые разведчики. То ли Хрестный его привез с собой, то ли он появился уже здесь, выйдя из леса. Этого даже Светка с Петровичем не приметили. Они волновались не меньше своих узников. Сразу чувствовалось, что Бузиновский лес был вотчиной Хрестного. Во всяком случае, он держался тут намного уверенней, несмотря на то, что при нем было всего четверо, а у Светки, не считая Петровича и пленников, было восемь человек. Девятый и десятый — шоферы джипа и фургона, остались у машин на просеке, вместе с водителем «Ниссана».Итак, впереди пошел седой в комбезе, за ним — Хрестный, прикрываемый со спины тремя своими охранниками, потом два парня из Светкиной охраны, за ними Ежик, после еще охранник, следом Никита, за Никитой — два охранника, дальше Люська, следующий охранник, Светка, Петрович и после него еще двое «мальчиков».Тот, седой в комбезе, знал дорогу лучше всех. Он первым уверенно вышел на тропу, начало которой отмечал большой муравейник, видимо, уже закрывшийся на зиму. Судя по тому, что травы на тропе почти не было, в последнее время по ней ходили довольно часто. Шла она очень извилисто, обтекая кусты и деревья.Скоро Никита приметил, что на стволах деревьев сделаны затески в форме треугольников: ночью они наверняка играли для человека, идущего по тропе с фонариком, роль створных знаков на реке. Двигаться следовало так, чтобы все время видеть две затески: одну по правую руку, другую — по левую. При этом острия «треугольников» были направлены сейчас в направлении, обратном направлению движения. Это значило, что двигаться обратно к просеке надо было туда, куда указывают острия треугольных затесок. Никита, правда, не очень верил, что ему когда-нибудь доведется отсюда выбраться, но дорогу все-таки как бы машинально запоминал…Поначалу ощущения опасности, исходящей от самого леса, Никита не ощущал.Он гораздо больше опасался людей, которые шли за его спиной. Конечно, он понимал, что сейчас, когда все идут впритык друг к другу, в спину ему не выстрелят: пули запросто могли достаться не только ему, но и впереди идущим конвоирам. Но когда ствол «АКС-74у» шедшего за его спиной охранника изредка прикасался к Никитиной камуфляжной куртке, мурашки нет-нет да и пробегали по спине.Но уже через пятьдесят метров от дороги Никита, да и все другие, кого судьба занесла сюда впервые, стали понимать, что это не простой лес, в котором можно свободно гулять в любом направлении.Сначала, метрах в двух от тропы, под засохшей елочкой, увидели ржавую каску. Потом, когда еще с десяток шагов прошли, в полегшей траве обозначилось какое-то ржавое колесо с цапфами, торчащими из середины. Никита узнал опорную плиту от батальонного миномета. Сам ствол с сошками просматривался подальше, в кустиках. Его, видно, отшвырнуло близким разрывом— воронка тут поблизости была, хотя и почти сровнявшаяся с землей — сорвало с плиты и опрокинуло, а кусты через его искореженные сошки проросли гораздо позже.Дальше мелькнул небольшой бугорок, из которого наискось торчали прямоугольные «перья» стабилизатора все той же, 82-миллиметровой мины. И черт его поймет — то ли это только хвостовик отлетел и воткнулся, то ли там вся мина сидит, начиненная тротилом и взрывателем, готовым вот-вот сработать…Еще метров через десять тропа пересекла какую-то длинную канавку глубиной не больше двадцати сантиметров, а местами вообще сровнявшуюся с землей.Когда-то была траншея. Впереди нее валялись обрывки и клубки перепутанной и перемятой поржавевшей колючей проволоки. Чуть дальше на небольшой проплешине увидели что-то похожее на спинной хребет динозавра — обрывок танковой гусеницы, валявшийся вверх зубцами.Конечно, в общем и целом, за двести метров пути по тропе увидеть удалось немного, только то, что было на поверхности. За 54 года без малого лес сам, в меру своих возможностей, занимался ликвидацией последствий боевых действий. На месте деревьев, спиленных для строительства укреплений и завалов, снесенных взрывами, сшибленных танками и сгоревших при артобстрелах и бомбежках, давно выросли новые. Воронки и траншеи осыпались, размылись дождями и заросли травой.Большая часть металла, который несколько месяцев кромсал эту землю, впивался в деревья и разил людей, превратилась в ржавую пыль, смешавшуюся с почвой и ставшую ее неотделимой частью. Как и прах людей, которые вросли в эту землю, даже если их не успели в нее закопать. Сейчас большая часть биомассы, составлявшей некогда «Иванов», сражавшихся за Родину, за Сталина, и «фрицев», припершихся сюда, за тридевять земель, добывать жизненное пространство для нации, была рассеяна по стволам берез, осин и сосен, в траве и кустах, в нараставшем год за годом почвенном слое.При этой мысли Никите стало прохладнее, хотя на нем была более-менее теплая для такой осени ватная камуфляжная куртка. В Грозном такой бушлат его и зимой неплохо грел. Но вот неприятная мысль о том, что его собственную «биомассу» тоже включат в здешний экологический круговорот, как-то здорово холодила. Нет, даже думать на эту тему не хотелось.Впрочем, тропа уже подходила к концу. Послышалось журчание воды, впереди стало светлее. Колонна постепенно вытягивалась на более открытое место.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119