Лапин? Зорин? За время, прошедшее после нашей случайной встречи в заведении с розовым кафелем, я так и не удосужился выяснить, кто же все-таки управляет сегодня всероссийской печатью. Прав был Пушкин: мы, русские, ленивы и нелюбопытны.
— Добрый вечер, — с преувеличенной радостью проговорил я, пожимая руку Лапину-Зорину. Оставалось уповать на то, что Лапин-Зорин в тот роковой день запомнил не столько меня, сколько мой синий костюм. — Добрый вечер, Иван…
Данилович!
Председатель Госкомпечати обиженно сморгнул. Я догадался, что вновь промазал с отчеством. Не-ет, методом тыка такие вещи не делаются! На мое счастье, Иван Какой-тович оказался, как и в прошлый раз, человеком деликатным и не стал меня поправлять. А может быть, он решил, будто последствия моего ушиба головы еще дают о себе знать: тут — помню, а тут — не помню.
— Добрый вечер, — произнес Иван-не-Данилович. — Что у вас там новенького, в Госкомприроде?
На полмгновения я опешил, однако тут же припомнил, что для большинства обитателей особняка на Страстном бульваре я продолжаю оставаться чиновником природоохранного ведомства.
— Жизнь идет, — рассеянно ответил я, время от времени посматривая в сторону Батырова. — Ничего не стоит на месте… Гони природу, понимаете ли, в дверь — она влетит в копеечку…
— Поздравляю вас с правительственной наградой, — продолжал Лапин-Зорин.
Вероятно, он был вежливым человеком и не умел отчаливать без небольшой проникновенной беседы. — Рад за вас и за весь ваш Госкомитет. Обычно ведь про охрану природы у нас вспоминают, только когда что-нибудь приключится. Нефть разольется, или озоновая дыра, или поворот северных рек…
— С северными реками вопрос решен: все-таки будем поворачивать, — чисто автоматически сбрехнул я. Просто чтобы разговор поддержать.
— Неужели? — удивился Иван-не-Данилович. Я смекнул, что меня опять занесло черт-те куда. Ну, до чего доверчивый у нас народ! Даже неловко.
— Не то чтобы совсем поворачивать, — попытался выкрутиться я. —Так, немного загибать… Центральная Азия сохнет без пресной воды. Верите ли, вымирают уникальные виды стрекоз! С ледникового еще периода…
— Надо же… — покрутил головой вежливый председатель Госкомпечати.
Вероятно, он был из числа горячих противников поворота. Мой аргумент насчет усыхающих стрекоз в Центральной Азии оказался для него неожиданным и сильным.
Не дожидаясь, пока Лапин-Зорин захочет подпереть этот аргумент какими-нибудь фактами, я поспешил поскорее сменить тему.
— Вас тоже сегодня наградили? — полюбопытствовал я. — Рад за вас и весь ваш…
— Куда там — наградили! — грустно махнул рукой Иван-не-Данилович (и не-Денисович, Демья-нович?). — Тут не до жиру, нам бы ассигнования все получить… Спикер Думы обещал сюда заехать, с проектом в первом чтении.
— Не заехал? — сочувственно спросил я и на сей раз попал в точку.
— Проманкировал, — с заметным раздражением отозвался шеф Госкомпечати. —У них, видите ли, именно сегодня — партийный пленум.
— И какой же это партии?.. — поинтересовался я. —Ах, ну да!
— Вот именно! — горько сказал Лапин-Зорин. — Заседают, решают текущие дела. Международная обстановка, ситуация на Балканах, наш ответ Чем-берлену…
Из всей Думы я здесь видел одного только депутата Маслова. Очень довольного, между прочим. Он теперь снова будет судиться с нашим Президентом.
— Судиться? — переспросил я. — Снова из-за обезьяны?
Шеф Госкомпечати Лапин-Зорин отрицательно покачал головой.
— Везет товарищу Маслову! — произнес он с упреком. — Раньше его с обезьяной по ошибке сравнили, и он уж был рад-радешенек раздуть процесс до небес. А буквально только что президентский охранник дал ему в зубы. И тем самым, естественно, дал повод…
— И за что он его так? — Я почувствовал неприятный холодок где-то под ложечкой. За разговором я как-то упустил из виду, зачем я здесь. Лапин-Зорин, сам того не ведая, мне напомнил.
— В том-то и дело, что ни за что! — пожал плечами Иван-не-Данилович. — По крайней мере он сам так считает. Товарищ Маслов просто подошел к охраннику, предъявил депутатский мандат и попросил показать, где тут туалет. И сразу — получил по зубам, прямо по депутатской неприкосновенности. Товарищ Маслов уже уверен, что удар был санкционирован с самого верха… Хотя при чем здесь, простите, Президент?
— Да-да, — проговорил я поспешно. — Президент-то, разумеется, ни при чем… — Я вновь завертел головой, отыскивая в толпе Батырова. Моя тайная челобитная с каждой секундой все сильнее жгла мне карман. Но я решительно не представлял, как прорваться к помощнику Президента. С боем? Можно, конечно. А толку-то?
— Вам нехорошо? — участливо спросил шеф Госкомпечати. Он вообразил, что вновь о себе напомнила моя контузия, ставшая поводом сменить розовый кафель на паркет.
— Все в порядке… — слабым голосом произнес я. — Сейчас немного пройдусь, и все успокоится… Всего вам доброго!
Я осторожно двинулся прочь от Лапина-Зорина — не настолько быстро, как подобало бы абсолютно здоровому человеку, но и не так медленно, как двигался бы человек контуженый, нуждающийся, чтобы его проводили. В толпе, занятой выпивкой и жеванием, маневрировать не так уж легко, однако я справился. Я даже смог без больших потерь проскользнуть мимо престарелого профессора Можейко. Тот своей плотной фигурой наполовину загораживал проход между стеной и столом, ловил в объятия всех проходящих и заставлял выслушивать свои мемуары. Оказывается, Можейко не всегда был престарелым собирателем древностей, как можно было подумать с первого взгляда. Оказывается, в молодости Илюша Можейко на почте служил ямщиком…
Я не стал дожидаться, пока хранитель древностей дойдет в рассказе до волнующего эпизода замерзания в степи, и ловко уклонился от можейкиных объятий.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139