Когда партнёры докучали расспросами, отшучивался: мол, неудачно с парашютом прыгнул. Что было ложью чистейшей воды, поскольку Леха Ярославский его без всяких подручных средств с семиметровой вышки в пустой бетонный бассейн снарядил. Но лишь теперь Леха, кажется, начал понимать, что испытывает человек, падающий с высоты.
Под ложечкой у него засосало, когда в подъезде ему преградили путь двое штатских мусорской наружности. Представились невнятно и давай охаживать Леху ладошками — гладили, мяли, щупали, как доступную бабу. Но совсем не по себе ему стало, когда «вальтер» у него изъяли, а разрешение на ношение оружия ловко вытащили из кармана. И теперь интересовались с наглецой, по какому такому праву Леха с пушкой по городу расхаживает?
— Вы же сами документы у меня из кармана вынули, — возмутился Леха.
— Неужели? — синхронно осклабились менты. — Из какого?
Перед началом операции они получили вполне определённые инструкции: гостей встречать без должного почтения, гонористых сразу ставить на место, при необходимости даже ломать немного. Насчёт алкоголя специальных распоряжений не было, но почти все задействованные убоповцы хорошенько приняли на грудь.
— В каком кармане разрешение было, тебя спрашивают? — юродствовали менты, развернув Леху возмущённым лицом к стене. — В этом?
Чья-то пятерня принялась лапать ягодицы и промежность обыскиваемого. Получилось двусмысленно и обидно.
— Что ж вы творите, козлы? — выкрикнул Леха, содрогнувшись от унижения.
— Что? Ты как нас назвал, бандитская морда?
И тут грозный Леха Ярославский, державший под ружьём не менее полусотни вольных стрелков, неожиданно уразумел, что один на один с ментами — беззащитный и безоружный — он является рядовым гражданином Российской республики со всеми вытекающими отсюда последствиями. Для начала его впечатали лицом в стену, потом развернули и пристукнули уже затылком, после чего направили дальше, наградив пренебрежительным поджопником и советом запастись на обратную дорожку перевязочными материалами.
Растрёпанный и истерзанный, Леха, очутившись в кабине лифта, принялся лихорадочно шарить по карманам в поисках подброшенного патрона или пакетика с морфием, но ничего там не обнаружил. Вместо того чтобы обрадоваться, он со всей дури бухнул кулаком в стену лифта. Из пиджака пропали не только деньги, но даже расчёска и зажигалка.
Леха не подозревал, что легко отделался. Свирепого Слона до него вообще встретили жёсткими зуботычинами, а потом ещё вчетвером охаживали дубинками, пока тот не перестал огрызаться и махать руками. Арама уложили лицом на пол и во время обыска постоянно наступали ему на пальцы, надеясь, что бандиту откажет христианское смирение. Арам долго крепился, и все обошлось бы, не помяни он адвоката.
После этого до лифта ему пришлось добираться по-стариковски, в три погибели.
Всего этого Леха Ярославский не знал, а потому лихорадочно приводил себя в порядок, чтобы не появляться перед честной компанией с носом, перепачканным побелкой и кровью. А тем временем в подъезд пожаловал последний из четвёрки, Червоня.
Этот имел за плечами опыт боксёра-чемпиона и уголовника-рецидивиста, а потому, нарвавшись на ментов, с ходу залепил одному из них промеж глаз.
Им занялись камуфлированные молодчики в масках и тяжёлых ботинках, а потому до нужной квартиры он добирался дольше всех.
В итальянской команде его открыто уважали за физическую силу и тайно презирали за умственную отсталость. К тому же отрасль он курировал малопочетную — проституцию. Утеплёнными кошёлками торговал, другими словами.
Что касается Руднева, то на все недостатки Червони (кроме одного, самого главного) он смотрел сквозь пальцы. Если бы не чрезмерная потливость, то все закончилось бы для Червони иначе. Но во время стычки с ментами он сильно вспотел и в таком виде ввалился в нужную квартиру. Выносили его потом — ещё не до конца обсохшего — вперёд ногами.
* * *
Каждому из поочерёдно входящих в комнату гостей приходилось дожидаться начала разговора стоя, потому что единственное кресло занимал Руднев, а второе он распорядился убрать. Слон, испытывая сильную неловкость оттого, что его заставляют торчать столбом, попытался было умоститься задом на старом журнальном столике, но Руднев демонстративно забросил на него ноги и с вызовом посмотрел на приближённого. Поведение хозяина было из ряда вон выходящим. Он даже не отвечал на приветствия гостей, а молча разглядывал их с неприятной усмешкой на губах. Если бы у гордого человека Арама не конфисковали ствол, то он, может быть, уже пустил бы его в ход. А так — терпел. Как и все остальные.
Когда они наконец собрались вместе, подавленные тем, как обошлись с ними на входе в подъезд, Руднев соизволил разжать губы.
— Ну, с чем пожаловали, гости дорогие?
Словно он никого не ждал, а соратники припёрлись сюда по собственной инициативе, и никто им тут особо не рад.
— Нет, ну что за дела, я не врубаюсь, — угрожающе протрубил Слон.
Руднев заинтересованно приподнял бровь.
— Менты в подъезде беспредел творят, — подключился Леха Ярославский, чуть гнусавя из-за распухшего носа.
— Шмонают, как сявок последних. — Вспотевший Червоня смахнул со лба пот, но лицо его так и осталось влажным.
Нерусскому человеку Араму тоже было что сказать, но лишь до тех пор, пока в руке Руднева не возник никелированный пистолет, который он пока ни на кого не направлял, а просто разглядывал, давая понять, что оружие интересует его куда больше оскорблённых гостей.
— Ай-яй-яй, — пробормотал Руднев, когда в комнате воцарилась тишина.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119