Как думаешь, колченогий, станут они с тобой церемониться?
Оскалившись. Бек положил ствол карабина на изувеченную левую руку, пальцем правой отыскал курок и направил оружие на приговорённых к смерти.
— Меня потом отпустишь, да? — деловито спросил он у того, кто сам держал на мушке его затылок.
— Я даю тебе шанс. Тебе этого мало?
Бек прижался к прикладу щекой.
— Нннн-ЕЕЕЕ-ттт!!!
Голос Рваного ничуть не напоминал человеческий.
Пока Бек целился в него, он согнул ноги и даже успел привстать, но в этот момент его и настигла пуля.
Грохот выстрела показался Беку оглушительным, но ещё громче был протяжный вопль Рваного.
— НЕ НННААА…
Вглядываясь в ночь сквозь малиново-оранжевые круги, проступившие на сетчатке глаз после вспышки, Бек увидел ползущую на него тёмную фигуру, передёрнул затвор и вторично нажал на спусковой крючок. Бом! Пламя высветило перекошенное лицо Рваного с разинутым ртом, но ещё до того, как мрак снова поглотил изображение, лицо исчезло само, провалившись внутрь головы.
— Bay! — заорал Бек от восторга. Он опять временно лишился зрения, но зато его щеки были орошены горячими каплями, и он пытался достать их высунутым языком.
— Убери это! Убери!
В его глазах обрисовался Шкрек, глупый, трусливый Шкрек, покорно дожидавшийся своей участи.
Насладившись его ужасом, Бек торжествующе захохотал и дважды выстрелил, почти физически ощущая, как посланные пули впиваются в новую цель, дырявя её спереди и кромсая на вылете. Но тут указательный палец застыл на спусковом крючке, точно его парализовало.
— Достаточно, батыр, — донёсся до Бека отрезвляющий голос мужчины в джинсах. — На сегодня подвигов хватит.
Неужели? По-волчьи озирнувшись через плечо, Бек примерился взглядом к фигуре, возвышавшейся в нескольких шагах за его спиной. Рядом торчал маленький щенок, но его можно было в расчёт не брать.
Таких давят голыми руками. Легко.
Словно отвечая на размышления Бека, мужчина в джинсах убрал пистолет и стал небрежно запихивать его за пояс сзади. Это ему никак не удавалось
— слишком узкие он выбрал себе штаны, пижон. Кроме того, за пояс уже был заткнут револьвер.
Бек повернулся к противнику всем корпусом, приготовившись выстрелить навскидку. Прикончить мужчину, потом бородатого мальчонку, освободить багажник от трупа и погнать «Мазду» подальше отсюда.
Главное, с толком использовать последний патрон.
Бек коротко провёл языком по пересохшим губам.
Ствол карабина взметнулся вверх. Прогремел выстрел. Один-единственный.
* * *
Перед смертью Бек решил, что у него заело спусковой крючок, хотя на самом деле подвёл его уже неживой указательный палец.
Пуля, выпущенная из автоматического пистолета конструкции Макарова образца 1951 года, вонзилась ему в глазницу и, буравя мозг, создала давление, проломившее в затылочной части черепа Бека дыру величиной с ладонь.
Над головой разрядившего пистолет Громова струился пороховой дым, напоминая голубоватый ореол или нимб. «И он никак не должен был успеть выстрелить первым, — добавил мысленно Саня. — Подобный трюк попросту невозможен».
Не обращая на него внимания, Громов старательно уничтожил на пистолете прежние отпечатки, а новые создал, вложив оружие в руку одного из покойников. Покончив с этим занятием, он окинул придирчивым взглядом поле боя и удовлетворённо хмыкнул:
— Типичная бандитская разборка. Никто даже расследовать не возьмётся всерьёз. Пофотографируют эту публику на память — и дело с концом.
Саня перевёл взгляд с Громова на скрючившегося у его ног парня. Он лежал с карабином в обнимку, как будто это была его любимая игрушка. У Сани неожиданно защипало в носу.
— Вы же ему обеща… ща… чхи!
— Не понял.
— Вы ему обещали! — упрямо повторил Саня.
— Что именно? — осведомился Громов. — Не убивать его в затылок? Или что я успею выстрелить раньше? Мне кажется, я сдержал слово.
Когда до Сани дошёл смысл сказанного, он невольно захихикал, но смех тут же перешёл в рвотные спазмы, опрокинувшие его на колени.
Громов, понаблюдав за ним немного, двинулся прочь. Лишь отмерив пару десятков шагов по залитой лунным сиянием дороге, он бросил через плечо:
— Вставай и догоняй. У нас ещё много дел до рассвета, ты не забыл?
Саня поднял голову. Никто не собирался участливо похлопывать его по плечу, говорить нужные, проникновенные слова, помогать подняться на ноги.
Пошатываясь, он встал самостоятельно, сплюнул, вытер рукавом слезы и поплёлся следом за человеком, с которым связал свою судьбу.
Глава 15
ВСЯКУЮ ЛИ ТРОИЦУ БОГ ЛЮБИТ?
Ночь со вторника на среду была отмечена в истории посёлка Западный загадочным пожаром.
К утру языки пламени, слизавшие добрую половину зелени на островке, оставили о себе смутные воспоминания в виде дымной пелены, зависшей над гладью ставка. Издали это выглядело, как предрассветный туман, но от него тревожно веяло гарью, а кое-где ещё оживали огненные вихри, с хрустом пожирающие остатки угощения.
Обгоревший остров не имел возможности погрузиться в воду глубже, чем позволяло засушливое лето, и уныло чадил до тех пор, пока его бока не обдул милосердный ветерок. К тому времени, когда начали пробуждаться обитатели посёлка, почерневший клочок суши успел остыть и даже пытался притворяться, что он всегда был таким.
Напрасный труд! Каждому известно, что следы бурной ночи невозможно скрыть от окружающих — и людям, и островам.
Тяжёлое беспамятство, в котором пребывали поутру Суля и Комиссар, мало напоминало здоровый богатырский сон. Зато они отлично бы вписались в известную картину В. М. Васнецова «После побоища Игоря Святославича с половцами».
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119