Сегодня, когда предстояло перешагнуть последнюю черту, он вдруг отчетливо понял, как труден и тернист будет его путь к богатству. Похоронить себя в глуши в расцвете лет – на такое самопожертвование способен не каждый.
Никита Сундуков оказался способен. Он был морально и физически готов доказать это. Осознание этого факта помогло ему вернуться в гостиную с расправленными плечами и гордо поднятой головой.
– Как настроение? – весело осведомился он. – Готова к трудовым свершениям?
– Да хоть прямо сейчас, – оживилась Лариска, даже не подумавшая набросить на себя какую-нибудь одежонку. – В жизни всегда есть место подвигу. – Ее приподнятые ладонями груди выжидательно уставились на него.
– Нет! – предостерегающе воскликнул Никита, поспешно отведя взгляд в сторону. – Здесь у меня не получится. Обстановка не та. Давай перейдем в кабинет для разнообразия.
Его пальцы стиснули предмет, спрятанный в кармане.
– Знаю я это разнообразие, – надулась Лариска. – Опять станешь вокруг дедова «пентюха» кружить, как коршун, а на меня ноль внимания. Ты, случаем, не спереть комп задумал?
– Разве я похож на мелкого жулика?
Его улыбка получилась не слишком искренней, но зато очень широкой. Как у голливудского актера Леонардо ди Каприо, на которого он мечтал походить с тех пор, когда детство с его сказками о маленьких принцах осталось в прошлом. Подталкивая Лариску к двери в кабинет, он снова взглянул на часы, готовясь к завершению последнего урока. Его рука нащупала и обхватила костяную рукоятку «золлингеровской» бритвы. Округлая, изящно изогнутая, рукоятка удобно устроилась в стиснутой пятерне.
– Карманный бильярд? – хихикнула Лариска, наблюдая за суетливыми движениями Никитиной руки под тканью брюк.
– Что? – Он непонимающе приподнял брови.
– Шары перебираешь?
– Шары, какие шары?
– Мохнатые.
– Э-э…Послушай, Лара, что-то я неважно себя чувствую, честное слово. – Никита пригладил свободной рукой растрепавшиеся волосы. – Пот прошибает, в глазах темно… Кажется, занятия придется перенести. – Он приложил свободную руку к животу и слегка согнулся. – Будь так добра, позвони на пост, чтобы меня без лишней волокиты из подъезда выпустили.
– Понос прихватил? – нахмурилась Лариска.
– Понос?.. При чем тут понос? – Никита снова взглянул на часы. – Боюсь, это приступ аппендицита.
– Так давай вызовем «Скорую»!
– Никаких «скорых»! Я просто хочу отлежаться дома.
Лариска наморщила лоб:
– Странный ты какой-то…
– Я – странный?! – воскликнул Никита. – Да, я странный… Это из-за живота. Ты, пожалуйста, позвони на пост и не забудь напомнить охранникам, что я с сумкой, не то примут за какого-нибудь воришку – и в кутузку.
– А что, очень даже может быть.
Лариска захихикала, скаля свои попорченные сладостями зубы. Никита тоже осклабился, но тут же скорчил болезненную гримасу.
– Звони, котик, – простонал он. – Мне действительно плохо. Хочешь, чтобы я умер у тебя на глазах?
– Типун тебе на язык, – рассердилась Лариска, хватая телефонную трубку.
Пока она беседовала с охраной, Никита стоял рядом, держась за ее левым плечом, а как только трубка легла на место, коротко взмахнул выхваченной бритвой: раз, другой, третий… Несколько секунд Лариска стояла неподвижно, лишь кровь струилась между ее пальцев, которыми она обхватила шею. Потом она посмотрела Никите в глаза и издала жуткий хрипящий звук, который иногда можно услышать в испорченных водопроводных трубах:
– Грл-л-л?
Никита попятился, бормоча:
– Ну-ну… Все в порядке, что ты… Не надо кричать…
– Бла-бла-аа…
Захлебывающаяся кровью Лариска никак не хотела падать, продолжала топтаться на месте, сипя и булькая, как будто непременно желала сказать нечто важное напоследок, а о чем им теперь было говорить? Зачем?
– Прекращай это, – взмолился Никита, пытаясь избавиться от бритвы.
Ручка липла к ладони, бритва никак не желала закрываться, пришлось изрядно повозиться, прежде чем она исчезла в заранее приготовленном пакетике, а когда это наконец произошло, Лариска мягко осела на пол. Взглянув на нее, Никита сразу понял, что лучше бы он этого не делал. Зияющая на ее горле рана походила на второй рот, разинутый в немом крике. Ярко-красная кровь не просто текла оттуда, а выплескивалась судорожными толчками, разливаясь вокруг сидящей на полу девушки маслянисто поблескивающей лужей. Зато ее широко раскрытые глаза совершенно утратили прежний блеск. И веснушки с кожи почему-то исчезли, даже на тех участках тела, которые не были перепачканы красным…
* * *
По пути через Москву Никита дважды останавливал машину и высовывался наружу, не в силах подавить приступы тошноты. Зато на душе было спокойно. Он знал, на что шел, когда умыкнул генеральский компьютер. Теперь всего несколько часов отделяли его от заветной цели – восьмисот тысяч долларов, в которые, после длительных торгов, был оценен старенький «Пентиум» невесть какого поколения. Собственно говоря, в комиссионке эту развалину вряд ли удалось бы сбыть даже за полтыщи, но информация, хранящаяся в электронных недрах компьютера, оказалась поистине бесценной. Никита догадывался об этом с самого начала и не прогадал. Он вообще редко когда прогадывал, Никита Сундуков. Вскормленый американскими окорочками и гамбургерами, вспоенный пепси-колой, повидавший на своем веку больше голливудских фильмов, чем сновидений, он твердо усвоил, что неудачникам в этом мире делать нечего. Или ты распихиваешь локтями ближних и успеваешь к добыче первым, или тебя оттирают на обочину жизни, туда, где тебе остается лишь жевать сопли на митингах таких же убогих да обиженных, как ты сам.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14