– Отличная обнова, Светлана Афанасьевна. – Он выбросил вверх большой палец. – Вам идет.
Секретарша погрозила пальцем:
– Ах, Женя, Женя! То же самое вы говорили мне в прошлый раз. И в позапрошлый.
– Это свидетельствует лишь о том, что вы всегда выбираете красивые вещи, – нашелся Бондарь. – У вас безупречный вкус, Светлана Афанасьевна.
– Наверное, раз я проходила в этом наряде всю весну. – В глазах Алтынниковой промелькнула печаль. – Но все равно спасибо, Женя. И, прошу вас, непременно подлечитесь перед командировкой. На вас больно смотреть.
– Вот как? – опешил Бондарь. – Командировка? Куда?
– Прямиком на край света, – понизила голос Алтынникова. – Я уже заказала билеты на завтра. Будьте умницей, Женя. Примите ударную дозу таблеток, а перед сном не забудьте выпить чаю с малиной. У вас есть малиновое варенье?
– Да погодите вы со своим вареньем, Светлана Афанасьевна! Куда я вылетаю?
– Военная тайна, Женя. Я и так с вами чересчур разоткровенничалась. – Утопив кнопку переговорного устройства, Алтынникова сменила тон на официальный: – Капитан Бондарь прибыл, Василий Степанович. Впускать?
– Гнать пока рановато, – откликнулся из динамика металлический голос. – Пусть войдет твой капитан.
Переступив порог, Бондарь замер. Роднин в своем неизменном синем костюме с квадратными плечами стоял у окна, выходящего на Лубянскую площадь. Не оглядываясь, буркнул:
– Присаживайся.
И лишь после того, как Бондарь занял свое место за приставным столом, Роднин покинул свой наблюдательный пост и опустился в жалобно скрипнувшее кресло.
Встретившись с испытывающим взглядом начальника, Бондарь ощутил привычный холодок в груди. Он никогда не боялся начальства и тем более не лебезил перед ним, однако полковник Роднин внушал ему уважение, а настоящее уважение никогда не обходится без некого душевного трепета. Пусть даже тщательно скрываемого.
– Как дела? – поинтересовался Роднин.
– Если имеются в виду дела, порученные мне, то продвигаются помаленьку, – сухо ответил Бондарь. – Левая стопка папок уменьшается, правая растет. Вы пригласили меня отчитаться о проделанной работе, товарищ полковник?
– Я вызвал тебя, – с нажимом произнес Роднин, – я вызвал тебя, капитан, чтобы сделать тебе первое и последнее предупреждение. Завязывай с этим.
– С чем?
– Сам знаешь. – Рука полковника сделала выразительный жест.
– Не понимаю, о чем идет речь. – Лицо Бондаря окаменело. Он терпеть не мог посягательств на свою личную жизнь. И ему вовсе не хотелось, чтобы посторонние знали, что творится у него в душе.
– Не понимаешь, значит? – переспросил Роднин, буравя глазами подчиненного.
При росте 183 сантиметра и весе 81 килограмм капитан Бондарь казался выше и легче, чем был на самом деле. Тому способствовали его подчеркнуто прямая осанка, развернутые плечи и слегка запавшие щеки. Впечатляющий экземпляр. Всегда подтянутый, аккуратный, грациозный и настороженный, как большой хищный зверь. Прическа – волос к волоску, с прочерченным, словно под линеечку, пробором. Густые брови, четко очерченная линия рта, волевой подбородок, помеченный зарубцевавшимся шрамом и свежей царапиной. Если бы не эти отметины, если бы не воспаленные, мрачные глаза, то Бондаря запросто можно было причислять к касте красавцев мужчин, одерживающих победу за победой на невидимом фронте любви. Но Бондарь воевал на совсем другом невидимом фронте. На переднем крае. Там, где недопустимо представать перед начальством с помутневшими от алкоголя зрачками.
– Не понимаешь, значит? – переспросил Роднин. – Плохо, капитан, очень плохо. В нормальном состоянии ты все схватываешь на лету.
– На работе я всегда в нормальном состоянии, – отчеканил Бондарь.
– А хочешь, я докажу тебе обратное?
– Попробуйте, товарищ полковник.
– Тут и пробовать нечего, – заявил Роднин, пройдясь ладонью по седому пуху на голове. – Ты по какому делу сейчас отчет готовишь?
– Последнее, которое взял в руки, касается балашихинской группировки, – доложил Бондарь, не моргнув глазом. – Попытка сбыта урана-235 уроженцам Афганистана. Дело номер два-два-три-четыре дробь ноль пять «А». Продолжать? Вы мне что-то вроде экзамена решили устроить, товарищ полковник?
– Экзамен уже начался, капитан, – вкрадчиво произнес Роднин. – Полным ходом. Отвечать быстро, четко, коротко: сумма сделки по урану?
– Тридцать тысяч долларов США, – пожал плечами Бондарь.
– Где изъят товар?
– Кафе «Джага-джага» на Горьковском шоссе.
– Количество?
– Один килограмм семьсот двадцать два грамма, – безмятежно улыбнулся Бондарь. – Перевести в фунты? Сосчитать в уме, сколько стоит одна унция урана? Назвать химсостав? Перечислить афганцев поименно? Процитировать последнее заявление бен Ладена с угрозой применить ядерное оружие против Соединенных Штатов?
– Не надо, – буркнул Роднин, откидываясь на спинку кресла. – Котелок у тебя пока что варит, мозги еще не совсем проспиртованы.
– Иначе и быть не может, – пожал плечами Бондарь.
– Медики утверждают обратное, – заметил Роднин, занявшись перекладыванием бумаг на столе.
– Они ошибаются.
Бондарь закинул ногу за ногу, как человек, чувствующий себя абсолютно уверенно и непринужденно. Его глаза при этом насторожились. Такой взгляд бывает у служебного пса, заподозрившего, что хозяин вознамерился обойтись с ним не самым лучшим образом.
– Ошибаются, значит, – пробормотал Роднин, продолжая рыться в бумагах.
Бондарь молчал. Сердце бешено колотилось.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13