Оказалось, что пекло существует на самом деле. Прямо на планете Земля, населенной вроде бы не исчадиями ада, а самыми обыкновенными людьми.

Глава 2
Настоящий полковник

Лето обрушилось на Москву под громогласную шумиху грозы, промчавшейся сначала с севера на юго-запад, а потом обратно. Отблески молний напоминали непрерывное сверкание фотовспышек, как если бы где-то там наверху проходила презентация грандиозного небесного блокбастера о грядущем Всемирном потопе.
Внизу творилось что-то невообразимое. Ледяные плети дождя беспощадно стегали тысячи застигнутых врасплох прохожих. Те испуганно жались к домам, стоя по щиколотку в бурлящих потоках, запрудивших улицы. Шквальный ветер выворачивал зонты наизнанку, неистово раскачивал деревья и норовил выдавить оконные стекла, обрушиваясь на них с яростью дикого зверя. Вода, хлещущая из водосточных труб, пенилась, словно хлопья, упавшие со взмыленных лошадей.
Грохотало, сверкало, лило. Если бы именно в этот день объявили о конце света, москвичи не слишком бы обрадовались, но и не удивились. Очень уж грозным было это светопреставление, случившееся первого июня.
В такую собачью погоду ни один здравомыслящий человек не выбрался бы из дома по собственной воле, но почти у каждого было множество причин, не позволяющих отсиживаться в тепле и уюте. Что касается начальника оперативного отдела Управления контрразведывательных операций ФСБ России, то у него таких причин имелось столько, что без калькулятора не сосчитать. Поэтому ему было достаточно одной. Она была старомодной и называлась чувством долга.
Прежде чем выбраться из черной «Волги», полковник Роднин пригладил белый пух, росший у него на голове вместо волос, и сказал водителю:
– Сегодня ты мне больше не понадобишься, Семен, так что можешь быть свободен. Завтра утром подъедешь, как обычно, без пятнадцати семь.
– А как же вы, Василий Степанович? – насторожился водитель.
– Ты о чем? – поднял брови Роднин.
– Погода-то собачья. Куда вы без машины? Как домой доберетесь?
– На метро, Семен, на метро.
– А гроза?
– К вечеру закончится.
Роднин уже распахнул дверцу и приготовился ступить в лужу, когда водитель позволил себе вольность, немыслимую в отношениях между подчиненным и начальником.
– Вы как знаете, Василий Степанович, а только я вас все равно ждать буду, – пробурчал он, полируя ладонью рулевое колесо.
– С чего ты взял, что можешь игнорировать мои распоряжения? – недобро удивился Роднин.
– Так промокнете же, – воскликнул водитель. – Не мальчик небось, чтобы под дождем бегать.
– Не сахарный, не растаю.
– Не растаете, так простудитесь!
– А-атставить разговоры! – прикрикнул Роднин. – Я не о твоем здоровье забочусь, а о своем, заруби это себе на носу, Семен. Думаешь, я не заметил, как ты всю дорогу сопли туда-сюда гонял? Заразить меня решил, террорист гриппозный? Не выйдет! – Роднин снова приготовился выбраться из машины, но еще раз задержался, сочтя необходимым предупредить: – И учти, если вздумаешь лечиться народными средствами, то не переусердствуй. Я запах перегара за километр чую.
– Знаю, – шмыгнул носом водитель. – Только вы, Василий Степанович, могли бы про народные средства не напоминать. Обидно даже. Мы ж не первый год вместе работаем.
Вместе работаем!.. Не всякий прапорщик отважился бы сказать такое полковнику, и не всякий полковник отреагировал бы на подобные слова так, как отреагировал Роднин. А сделал он вот что: обернувшись, шутливо ткнул его кулаком в бок и, ухмыльнувшись, сказал:
– Вот именно. Я тебя как облупленного знаю, Семен, так что можешь не изображать оскорбленную невинность.
Водитель открыл рот, чтобы возразить, но Роднин не стал его слушать, а лишь бросил напоследок «бывай» и вылез из «Волги» под проливной дождь. Зонтика у него отродясь не было, а бегать рысцой на глазах у подчиненного полковник счел ниже своего достоинства, поэтому его любимый синий костюм успел изрядно потемнеть, прежде чем Роднин скрылся в дверях служебного входа управления. И только потом водитель уважительно покачал головой и пробормотал:
– Да, вот человек так человек! О своем здоровье он заботится, как же! Жаль, таких нынче мало осталось. Измельчал народ. Доперестраивались, ёлы-палы.
* * *
Полковник Роднин не услышал этой лестной характеристики. Он вообще забыл о существовании персонального водителя. Слишком много забот было у главного опера УКРО, чтобы придавать значение подобным мелочам. Стержнем, вокруг которого вращалась его жизнь, являлась Лубянка.
Не так давно из штаб-квартиры ФСБ съехал Департамент по защите конституционного строя и борьбе с терроризмом, но просторней в старом здании не стало. Более того, стремительно разрастающемуся центральному аппарату делалось все теснее в знаменитом желтом доме на Лубянке. В отличие от британской МИ-6, весь штат которой ютился под одной крышей, ФСБ была по-настоящему грандиозной структурой. В советские времена чекисты, помимо комплекса строений на площади Дзержинского, занимали множество особнячков на Садовом кольце, здания на проспекте Сахарова, на Кутузовском, имели в своем распоряжении этаж в гостинице «Пекин». Потом все это было разворовано, отсужено, приватизировано или просто угроблено под улюлюканье прессы. Заклейменный позором Комитет государственной безопасности долгое время существовал чуть ли не на птичьих правах, отбиваясь от бесконечных нападок так называемых приверженцев демократии.
Но пришло отрезвление, и россияне начали мало-помалу осознавать, что демократия – это все-таки власть, власть демоса, то есть народа, а не засилье горстки олигархов, пустобрехов и сексуальных извращенцев всех мастей.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15