А девушка тем временем подалась вперед, села совсем рядом с Феликсом. Он мог бы ее обнять, если бы захотел, и она скорее всего не воспротивилась бы этому.
— Я уже все предусмотрела. Подготовилась к отъезду. Документы у меня есть.
— Какие?
— Купила туристический тур в Словакию, самый дешевый. Так что ваучер у меня есть.
— Твой ваучер в Австрии — филькина грамота. Даже если ты проберешься туда, самое большее через месяц тебя попросят.
И тут Колчанов с удивлением обнаружил, что он уже обнимает Марину. Как и когда его рука успела лечь ей на плечо — он не заметил, а может, непрошеная гостья сама поднырнула ему под руку. Но зато он ощутил, как напряглась девушка, и сразу же понял, насколько ей неприятны объятия, хоть она и не сопротивлялась. Он медленно убрал руку и, чтобы как-то сгладить неловкость, закурил.
— Не знаю, что у тебя там стряслось, но мне не хотелось бы навредить тебе.
— А ты хочешь узнать? — Марина резко откинула со лба волосы и пронизывающе посмотрела на Феликса.
Тот молча глядел ей прямо в глаза.
— Так ты хочешь? — повторила она.
— Я догадываюсь.
— Нет, ты не хочешь, ты не можешь понять меня, иначе согласился бы.
И, даже не дожидаясь дежурных возражений, Марина принялась говорить. Она захлебывалась словами, сбивалась, перескакивала с одного на другое. Ей хотелось как можно скорее окончить свой страшный рассказ.
На Феликса она не смотрела. Повернувшись к нему спиной, девушка глядела в ночное небо, в котором застыл тонкий месяц, уже почти касавшийся вершин высоких кладбищенских деревьев. Марина не утаила ничего. Она даже не пыталась говорить обиняками, называла вещи своими именами. И грубые некрасивые слова в ее устах звучали удивительно естественно, поскольку то, о чем она говорила, невозможно было прочувствовать до конца, если бы что-то осталось недосказанным.
Тогда Феликс, не привыкший подставлять другую щеку, понял: рядом с ним близкий ему по духу человек, но надломленный. И в этом не было ее вины, только беда. Господи, сколько же довелось пережить этой почти еще девочке. И Колчанов смирился с мыслью, что ее нельзя сейчас оставлять одну, что ни брат, ни друзья не смогут ей помочь. Марине и впрямь нужно было исчезнуть из Смоленска, пожить другой, непохожей на прежнюю жизнью. И тогда, может быть, она сумеет хоть На день забыть о своих несчастьях. Хотя совсем вычеркнуть из памяти ТАКОЕ невозможно…
Уже с середины своего рассказа Марина Езерская плотно закрыла веки, зажмурила глаза. Она представляла себе, что говорит в пустоту — туда, где ее никто не слышит.
Она замолчала и осталась сидеть с плотно закрытыми глазами, лишь изредка вздрагивала. Руки ее покрылись гусиной кожей, будто на нее дул холодный ветер, хотя ночь стояла теплая.
Молчал и Феликс. Он догадывался о чем-то подобном, но не мог и представить себе такого кошмара.
Марина тряхнула головой и попыталась через силу улыбнуться. Ее глаза блестели.
— Нет, ты не подумай, я не истеричка, так оно и было.
— Ты… погоди пока, — наконец вымолвил Феликс.
— Теперь ты понимаешь, почему я ненавижу свое тело? — сказала девушка.
— Что ему было? — давясь словами, хрипло спросил Колчанов.
— Ему? — Марина беззвучно рассмеялась. — Ничего. Ровным счетом ничего.
— Как?
— А что и кому я могла доказать? Пойми, думаешь, они в отделении не видели, что происходит? Думаешь, я и Надя оказались там первыми?
— И ты даже не пыталась ничего сделать?..
— Нет, сначала я хотела его убить, — мечтательно проговорила девушка. — Может, только это и спасло меня от петли. Я выследила его, узнала, где живет, даже скопила деньги, чтобы нанять убийцу.
— А твой Виталик?
— Всего он не знает. Ты первый, кому я рассказала абсолютно все, что со мной произошло.
— Он жив до сих пор?
— Может быть, теперь меня это не волнует, — пожала плечами Марина. — Я переоделась, сделала новую прическу — так, чтобы ему было трудно узнать меня, — и прохаживалась возле его дома. Деньги уже лежали в моем кармане, и если я медлила, то только затем, чтобы растянуть удовольствие от мести. Я не хотела, чтобы его убили сразу, он должен был знать, кто и за что его покарал. Но в этом-то, наверное, и была моя ошибка.
— А что случилось?
— Он вышел из подъезда с женой и дочкой. Дочке, наверное, годика три, не больше. Я прошла совсем рядом с ними, даже задела его плечом.
— Он узнал тебя?
— Испугался. Понимаешь, он боялся меня! Не я, а он. И после этого я поняла, что не смогу убить ни сама, ни поручив это кому-нибудь из знакомых брата. Не смогу…
— Н-да…
— А чего ты хотел?
— Сама не знаю.
Марина отряхнула ладони от прилипших к ним песчинок, легко соскочила на пол, потянулась, словно только что встала с постели. Не глядя на Феликса, она сказала:
— Ну что ж, я пойду. —Куда?
— Ты же не хочешь мне помочь.
— Я этого не сказал.
— Но не сказал и другого.
Колчанов растерялся. Он ждал, что Марина вновь будет его упрашивать.
— Переночуй хотя бы, завтра отвезу в город.
— Переночевать?
Это слово девушка произнесла с такой издевкой, что Феликсу стало страшно.
— Куда ты пойдешь?
— Не беспокойся, к утру дойду. Все, что могло со мной случиться, уже случилось. Бояться за меня нечего.
Феликс соскочил на пол, загородил ей выход.
— Послушай, шантажистка, ты только подумай, с какой стати я должен брать на себя ответственность за твою судьбу? Подумала?
— Ты не должен, я этого и не говорила.
— А тогда какого черта ты мне все это рассказывала? — Он перешел на крик.
— Нужно же было о чем-то говорить. Девушка попробовала пройти, но Феликс схватил ее за плечи.
— Ты рассказывала мне это для того, чтобы я почувствовал себя мерзавцем, и почувствовал только по одной причине…
— По какой?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99