пока ты её ебёшь, она должна дать мне жопу... Да, вот так. Идите сюда, мадам, я обещал вас выжопить, и я сдержу своё слово. Но расположитесь так, чтобы, ебя вас, я бы мог достать до жопы ёбаря Эжени. А шевалье пока пусть хлещет меня. (Все принимают нужные позиции.)
ЭЖЕНИ. - О, блядь, он меня раскалывает пополам! Входи медленнее, деревенщина!.. О, жопник! Он протискивается! Он влез, ёбарь хуев!.. Да самого донышка задвинул!.. Я умираю!.. О! Дольмансе, как вы меня хлещете! Вы зажгли меня и спереди, и сзади мои ягодицы горят!
ДОЛЬМАНСЕ, взмахивая хлыстом изо всех сил. - Ты будешь вся в огне... ты сгоришь, сучка!.. И ты от этого лишь слаще кончишь. Как вы её дрочите, Сент-Анж... ваши ловкие пальчики должны смягчить боль, которую мы с Огюстэном ей причиняем!.. Но ваш анус сжимается... Я вижу, мадам, я вижу!
Мы кончим вместе... О как божественно находиться между братом и сестрой!
Г-ЖА ДЕ СЕНТ-АНЖ. - Еби, моё солнышко, еби! Я никогда не испытывала подобного наслаждения!
ШЕВАЛЬЕ. - Дольмансе, давай быстренько поменяемся, перейди из жопы моей сестры в жопу Эжени, пусть она узнает наслаждения посредницы. А я выжоплю сестрицу, которая в то же время посечёт твой зад до крови, как ты высек Эжени.
ДОЛЬМАНСЕ, осуществляя предложение. - Хорошо... ну вот, мой друг, разве можно перебросить ловчее?
ЭЖЕНИ. - Как! Сразу двое на меня! Боже праведный! Что же дальше будет? Мне уже надоел этот олух... о, сколько соков выжимает из меня это двойное наслаждение! Я опять потекла... Без этой сладостной течи я была бы наверняка уже мертва... О, моя славная, подражай мне... Послушайте, как она ругается, сука!.. Дольмансе, спускайте... кончайте, любовь моя... этот толстый мужик затопляет меня: он выстреливает в глубину моих кишок... Ах, мои дорогие ёбари, что же это? Оба одновременно? Господи Иисусе!.. Получайте и мои соки, милые соратники, они смешиваются с вашими... Всё, я кончена... (Все размыкаются.) Ну как, милая моя, ты довольна своей ученицей?.. Настоящая теперь я блядь? Но в какое состояние вы меня привели! В какой трепет!.. О да, в таком опьянении похотью я, если потребуется, пойду ебаться посреди улицы!..
ДОЛЬМАНСЕ. - Как она хороша!
ЭЖЕНИ. - Я презираю вас, вы пренебрегли мной!
ДОЛЬМАНСЕ. - Мог ли я предать свои убеждения?
ЭЖЕНИ. - Ну хорошо, я вас прощаю, я ведь должна уважать принципы, ведущие к диким поступкам. Как бы мне самой их усвоить, раз я хочу отныне жить только преступлениями? Давайте-ка сядем и поговорим немножко: я изнурена.
Дольмансе, продолжайте обучение и скажите мне что-нибудь утешительное, чтобы я не тревожилась из-за излишеств, которым я предалась, заглушите мои угрызения ободрите меня.
Г-ЖА ДЕ СЕНТ-АНЖ. - Правильно. Как мы говорим, за практикой должно следовать немножко теории, и тогда можно создать своих верных последователей.
ДОЛЬМАНСЕ. - Ну, ладно! На какую тему вы хотите поговорить?
ЭЖЕНИ. - Мне бы хотелось знать, действительно ли благонравие необходимо в обществе и влияет ли оно на дух народа.
ДОЛЬМАНСЕ. - Бог ты мой, у меня есть кое-что с собой. Выходя утром из дому, я купил у Дворца Равенства брошюру. Если верить её названию, она, без сомнения, должна ответить на ваш вопрос... Она только что напечатана.
Г-ЖА ДЕ СЕНТ-АНЖ. - Дайте-ка посмотреть. (Читает.) Французы, ещё одно усилие, если вы желаете стать республиканцами. Право, странное, но многообещающее название. Шевалье, у тебя прекрасный голос, почитай нам.
ДОЛЬМАНСЕ. - Если я не ошибаюсь, эта вещь должна точно ответить на вопросы Эжени.
ЭЖЕНИ. - Безусловно!
Г-ЖА ДЕ СЕНТ-АНЖ. - Ступай, Огюстэн, это не предназначено для тебя. Но далеко не уходи - мы позвоним, когда ты понадобишься.
ШЕВАЛЬЕ. - Ну, я начинаю.
Французы, ещё одно усилие, если вы желаете стать респуБликанцами
Религия
Я собираюсь изложить несколько важных идей - о них услышат многие, и о них станут говорить. Если не все из них придутся по вкусу, то некоторые наверняка.
Таким образом я буду способствовать прогрессу нашей эпохи и тем буду удовлетворён. Мы уже близко у цели, но идём к ней, спотыкаясь, и признаюсь, что меня тревожит предчувствие нового провала наших попыток её достичь.
Быть может, оно возникло из-за мысли, что цель будет достигнута только тогда, когда нам, наконец, дадут законы? Оставим это предположение - зачем законы нам, отвергнувшим религию? У нас должны быть убеждения, соответствующие нашему республиканскому характеру, который весьма далёк от того, чтобы возобновить преклонение перед папским престолом. В наше время, когда мы убеждены, что мораль должна быть основой религии, а не религия основой морали, нам нужно вероучение, которое бы охраняло наши нравы и обычаи и было бы их естественным следствием. Оно должно поднимать наш дух и вечно поддерживать его в состоянии той драгоценной свободы, которая сегодня стала для него единственным кумиром.
Разве это мыслимо, я спрашиваю вас, чтобы учение одного из рабов Тита, неуклюжего комедианта из Иудеи, годилось для только что возрождённой, свободной и воинственной нации? Нет, мои дорогие соотечественники, даже и не думайте об этом. Если француз, на своё несчастье, решит захоронить себя в могиле христианства, тогда острый клинок республиканского духа затупят, с одной стороны, тирания, гордыня, деспотизм - эти вечные пороки грязной шайки священников, а с другой стороны - низость, узость, банальность догм и таинств этой гнусной и лживой религии. Тогда на шею французов будет снова накинуто ярмо, которое только вчера было ими сброшено.
Нельзя упускать из виду тот факт, что эта инфантильная религия была лучшим оружием тиранов: одним из главных положений было кесарево кесарю.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66