— Ну что, мужики, вздрогнем? — предложил он и опрокинул в рот свою порцию.
Капитан Саша Калина и старлей Леша Бабкин без промедления последовали его примеру. Миша Гурвич едва пригубил из своего стакана и тут же закашлялся под неодобрительными взглядами. Дружно захрустели солеными огурцами, принесенными, как водилось, Дорофеевым из дому, затем выпили еще по одной. Говорить о Сомове не хотелось, хотя все прекрасно понимали, что на поминках без воспоминаний о покойном не обойтись.
— Как ни крути, мужики, а Сомова жаль, мрачно произнес Дорофеев и вновь взялся за бутылку. — Получить пулю в башку в самом расцвете лет… Сколько ему было? Сорок два, кажется?
— Получить пулю в башку обидно в любом возрасте, — усмехнулся Бабкин, с интересом наблюдая за тем, как майор, не глядя, отмеряет всем поровну.
— Я вот только одного не пойму, — продолжил майор. — Какого хрена его застрелили? Занимался все больше писаниной, в крутые разборки не совался. Кому он дорогу перешел?
— Если никаких следов, ясно кому, — не задумываясь, выпалил Бабкин.
— На Лубянку намекаешь? — поддержал разговор Калина.
— А что? Запросто, — оживился Леха. — Во время военных маневров три процента убитых в плане прописаны. У фээсбэшников тоже такая нормочка имеется.
Один-два мертвых а на одну операцию в пределах допустимого. Вот они и палят без разбору, прикрываясь этим пунктиком.
— Совсем оборзели! — пробормотал Дорофеев и, прожевав огурец, уже серьезно добавил:
— Вряд ли это их работа. Нет серьезного мотива.
— А я о чем говорю! — рассердился Бабкин. — Одного-двух можно без мотива.
Дорофеев на мгновение задумался, потом покачал головой:
— Не верю.
— Если честно, я тоже, — подыграл ему Бабкин. — Сомик только и умел, что начальству задницу лизать. Не удивлюсь, если окажется, что его убили из спортивного интереса. Какой-нибудь молокосос в киллеры решил поиграть и очки себе набивает. А подстрелить начальника УГРО это же круто! Пару раз нажал на курок, вот тебе и готовая репутация… Жаль, что дело у нас Петровка забрала.
— Если кого-нибудь интересует мое мнение, — встрял в разговор Миша Гурвич, — Сомик никогда не казался мне безобидным. Он просто притворялся пофигистом. А на самом деле ему было не все равно, что делается в нашем районе. Он раскопал что-то, вот его и убили.
В глазах у майора промелькнула насмешка. Он недолюбливал Гурвича, как, впрочем, и все в отделе, и не считал нужным это скрывать.
— Самый умный, да? Сколько ты в уголовке работаешь? Без году неделя! А уже корчишь из себя этакого интеллектуала! Комиссар Мегрэ, мать твою!
Побледнев, Миша собирался достойно ответить «старшему товарищу», но тут зазвонил телефон. Вмиг позабыв о назревающей ссоре, оперативники настороженно переглянулись. У каждого в глазах читался вопрос: неужели срочный вызов?
Телефон трезвонил, не переставая, и Дорофеев, выругавшись, рывком снял трубку:
— Майор Дорофеев!
Несколько секунд он молча слушал .невидимого собеседника. Затем насмешливо фыркнул и, сдерживая раздражение, переспросил:
— Граната, говоришь? Ну и что?.. Ах, заложники!.. Да пошли ты этого Бородаенкова на хрен. Он что, первый раз такие фортели выкидывает? Пора бы привыкнуть… Как? Ты месяц назад участок принял? Извини, брат, не знал…
Короче, мой тебе совет: иди домой и отдыхай… Да, считай, что это приказ.
В случае чего беру ответственность на себя. Бывай! — Опустив трубку на рычаг, Дорофеев тяжело вздохнул:
— Забодало!
— Случилось чего? — живо поинтересовался Бабкин. — Кто звонил?
— Участковый с Мосфильмовской. Опять этот алкаш Бородаенков дом взорвать грозится. Взял жену в заложники, стоит в оконном проеме, гранатой размахивает.
Требует смены правительства… И без того меняют каждые два месяца!.. О чем это я? Ах да, о Бородаенкове! Короче, новенький у них участковый. Испугался, просит прислать спецназ… Я что, Бородаенкова не знаю? Поорет, поорет и успокоится.
Главное, не обращать внимания на его заскоки. Когда нет публики, этому психу становится скучно, он и перестает выпендриваться… Ладно, проехали!
Быстренько откупорив очередную бутылку, он прошелся почти без задержки над стаканами. Поднял свой, задумчиво посмотрел сквозь него на свет и вдруг предложил:
— Давайте, мужики, выпьем за нашего будущего начальника. Чтобы нормальный мужик попался. А то мне уже осточертело быть Ионычем.
Тост поддержали с энтузиазмом. Вторая бутылка разошлась быстрее, чем первая, хотя Миша Гурвич в ее реализации не участвовал. Третью (последнюю!) решили потянуть.
Разговор, как обычно, плавно перетек в русло производственных проблем.
Потом в ход пошли забавные случаи, старожил Дорофеев принялся вспоминать старых начальников. В конце концов вернулись к тому, с чего начали, к убийству Сомова.
— Неужели Сомик все-таки копал под кого-то? — не мог успокоиться Дорофеев.
— Только вот под кого?.. — Он пристально посмотрел на Гурвича. — Миша, ты у него на подхвате был. Должен знать.
— Ну, давай, Миша, колись. — Бабкин локтем ткнул младшего лейтенанта под ребро. — Не заставляй старших товарищей ждать. Видишь, тост застопорился.
Окинув коллег взглядом приговоренного к вышке, Миша тяжело вздохнул и негромко произнес:
— Да ничего особенного. Единственное, что не совсем укладывается… За неделю до смерти он просил навести справки о Полежаеве. Кто под ним ходит, с кем общается…
— Молодец Сомик! — восторженно проговорил Бабкин. — Круто взял!
— Где-то я слышал эту фамилию, — задумавшись, пробормотал Дорофеев. — Больно знакомая… В кино, что ли?
Покосившись на пребывающего в глубоком раздумье майора, Бабкин едва сдержался, чтобы не рассмеяться.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14