— Вы ошиблись… Я в личном порядке к Дмитрию Ивановичу, по собственному желанию пришел, — от волнения он стал сильнее заикаться.Пока Рогожин никак не мог объяснить для себя причину этого визита."Мальчишка-следователь.., ночью.., в госпитале…Какого же хрена я ему понадобился?"— Вот и я! — Голос дежурной медсестры мелодичным колокольчиком прозвенел в палате. — Что, товарищ майор, болит сердце? — спросила Александра, толкая перед собой тележку-столик с лекарствами.— Лапонька! — с ворчливой нежностью старого ловеласа отозвался Василенко. — Твое прикосновение мертвого на ноги поставит!— Будет вам заливать! — рассмеялась Александра, шурша манжетой тонометра. — Давление померяем, таблеток дадим… Товарищ… — она неприязненно посмотрела на наглеца, донимавшего ее несколько минут назад, — вы особо не засиживайтесь! — Шура сделала губы бантиком. — В порядке исключения побеседуйте с больным минут двадцать и уходите.— Хорошо, хорошо… — веснушчатое лицо следователя выражало безропотную покорность. — Может, не будем мешать? — спросил он у Рогожина.Дмитрий что-то нечленораздельно буркнул, давая понять: с постели вставать не собирается и беседовать будет в палате.Молодой человек, положив руки на колени, понимающе вздохнул.Рогожин изучал незнакомца.«…Определенно пуганый парнишка. Сидит, словно аршин проглотил, не может расслабиться».Наконец Александра, покачивая бедрами несколько круче обычного, ушла.— Товарищ майор! — по-уставному обратился Кириллов. — Может, вы оставите нас наедине?! — В голове у парня, видимо, все перепуталось.— Давай, валяй! Выкатывай койку в коридор! — беззлобно огрызнулся Василенко, громыхнув простреленной ногой, поднятой растяжками и блоками противовесов кверху. — Я, зема, и рад бы, но… — он развел руками.— Говори, дружище. У меня от Никодимыча секретов нет, — твердеющим голосом произнес Рогожин.— Я по поводу вашего брата, — тихо сказал Кириллов.— Сергея? — Рогожин медленно поднялся, сунул ноги в разношенные больничные тапки.— Сергея Ивановича Рогожина, — тягостно, как будто рот его был набит кашей, пробормотал следователь.— Что ж ты, — Дмитрий, подойдя, тряхнул Кириллова за шиворот, — сидишь и не телишься. Что с Сергеем? Что с ним стряслось?— Он обвиняется в убийстве! — быстро, на одном дыхании выпалил парень.— Ни фига себе! — возглас принадлежал Василенко.Мертвая тишина ватным комом заполнила палату.Долю секунды Рогожин ничего не слышал.— Парень, ты случаем не сбрендил? Сергей — убийца? — сдавленно произнес Дмитрий, опершись рукой на спинку кровати.— Я принимал участие в работе следственной группы, — быстро, спеша выговориться, рассказывал Кириллов. — Подозрение сразу же пало на вашего брата.У него не было алиби, дома нашли пистолет…— Какой пистолет? — ловя ртом воздух, спросил Рогожин.— «Макаров» под девятимиллиметровый калибр.Баллистическая экспертиза подтвердила идентичность. Ваш брат хранил ствол в тайнике, но при обыске мы обнаружили пистолет. Ствол был вычищен…Может, вы присядете? — Кириллов встал, уступая место Рогожину.Дмитрия покачивало. Известие, принесенное этим нескладным парнем, подействовало на него оглушающе. Он был готов принять удар с любой стороны, но брат!..— Продолжай! — Дмитрий положил руку на плечо следователю, и тот ощутил ее свинцовую тяжесть.— Ваш брат не похож на преступника, — сникшим голосом, в котором не хватало уверенности, сказал Кириллов, ерзая на стуле.Рогожин тыльной стороной ладони вытер пот, проступивший на лбу крупными ледяными горошинами.— Извини, как тебя зовут? — он внезапно забыл имя вестника, доставившего черную новость.— Вячеслав… Слава…— Славка, давай-ка излагай все по порядку! — Рогожин сосредоточился, взял себя в руки. — Откуда у Сергея пистолет?— Он утверждает — подбросили. — Следователь отвечал на вопросы с готовностью, точно он был не служителем правосудия, а кающимся преступником, облегчающим душу.— Стоп! Я не с того начал, — поправился Рогожин. — Серега в драку влез? Превышение пределов самообороны? — вспомнил юридический термин Дмитрий.— Преднамеренное убийство! — Кириллов глядел в глаза офицеру.— Преднамеренное… — прошептал Рогожин и надолго замолчал.Капли отбивали веселую чечетку за окном. Эти звуки были по-особенному отчетливо слышны в гробовой тишине палаты.— Раскудрит твою качель! — ее нарушил хриплый голос майора Василенко. — Да кого же он замочил?Скажешь или по куполу врезать? Сидишь, бляха, как клуша!Следователь не обиделся, глазами показав на Рогожина. Тот окаменевшим истуканом стоял, не снимая руки с плеча Кириллова.— Сережка, Сережка… — едва различимо нашептывал Дмитрий; выходя из оцепенения, он повторил вопрос друга-десантника:— Кого?— Хрунцалова Петра Васильевича…— Фамилия мне ни о чем не говорит, — резко, словно досадуя на глупость следователя, произнес Рогожин.— Ваш брат застрелил мэра города после его дня рождения.Последняя подробность заставила Василенко присвистнуть от удивления:— Брехня! Быть того не может! Димкин брат — совсем уж конченый отморозок?! Не верю…— Сожалею, но это правда! Ему вменяется в вину убийство с особой жестокостью. И это еще не все…Он… Он умертвил… — следователь выбрал какое-то обтекаемое слово, мало подходящее для сообщений уголовного характера, — свою жену.— Марину?— Именно, Марину Рогожину. Удавил стальной струной. Простите, можно я налью себе воды? — попросил Кириллов неподвижно лежащего майора-десантника.Василенко приглушенным голосом пробормотал:— У меня сок в тумбочке. Хлебни, землячок, и Диме налей…Сколько длился шок, вызванный словами следователя, Рогожин не мог определить.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88