Исхудавшее, восковой бледности лицо брата было скорбным.— Серега! — Рогожин опустился на колени…Земля и небо горели. Стена голубого огня надвигалась с неукротимой яростью стихии, вырвавшейся на свободу. * * * Степаныч волоком тащил Рогожина.Старик спрятался, услыхав, как Баранов приказывал Дмитрию зайти. Выбрал наблюдательный пункт за пирамидой бочек. Отставной майор слышал, как к воротам подъехала машина. Не упустил он из поля зрения и уверенно вышагивающего мужчину, прикрывавшегося живым щитом — Сергеем Рогожиным. Его сникшую фигуру Степаныч опознал.Стрельба и стоны не обратили старика в бегство.Он пробуравил куском арматуры бочку, наклонил ее, чтобы содержимое поскорее выливалось на пол.Самоуверенный мужик стерег выход из закутка директора, держа наготове длинноствольный пистолет.И лишь когда языки голубого пламени стали в человеческий рост, горбоносый подпер дверь кабинета ломом, покинул объятый пламенем цех…Дмитрий пришел в себя.— Степаныч… — В отблесках пламени отставной майор с опаленными волосами казался рисованным фиолетовыми красками персонажем мультяшных ужастиков. — Что с братом?— Зашуровал нас, сволочуга! — скороговоркой отвечал старик. — Одну дверь заклинил, вторую… А я пластитом стенку разнес. В пролом и выберемся.Он торопился. Огонь подбирался к ректификационным колоннам.— Что с братом, Степаныч?! — повторил Дмитрий.Рука Рогожина разжалась. Красный пластмассовый брелок в форме эллипса пересекала надпись;«Стар-дринк».Было без четверти час. Ночь холодной щекой прижалась к оконному стеклу.— Да… Этот ваш Святой… — Солодник на мгновение потерял нить разговора, тупо уставившись в серый гербарий обоев на стене, и какое-то время беспомощно моргал красными, с редкими ресницами веками. Он вдруг улыбнулся, поймав ускользающую мысль:— Это смешно, но, знаешь, шикарно умер!— Кто? — не понял Спыхальский.— Рогожин. Кличка у него такая — Святой. Фанфаронство, конечно, но даже на меня произвел впечатление. Крепкий тип. Мало кто так умирает.На дне граненого стакана с отпечатками чьих-то жирных пальцев было совсем пусто, и Анджей поспешил разлить по новой.— Не меняй руку, — заметил из своего угла Бокун и тут же спросил Солодника:— Ты уверен, что убил его?Спыхальский озабоченно оглянулся на товарища, но смог разглядеть только бесформенное пятно, отдаленно напоминающее человека.— Пшестань, курва, гадаць глупства, — Анджей, хватив лишку, перешел на польский.— Заткнись! — бросил Бокун.Спыхальский замолк, обиженно откинувшись на спинку дивана.— Черт, кажется, кровь! — Солодник с любопытством смотрел на черные струпья под ногтями.— Я спрашивал про Святого! — вскипел Бокун.— Уверен ли я, что убил? — Солодник сделал большой глоток и, не поморщившись, ответил:— Нет, не уверен.Снова зависла пауза. И сразу за ней раздался дикий смех. Вдруг рука абхаза взлетела, и на Анатолия уставилось металлическое рыло пистолета. Злобная улыбка не сходила с лица Солодника.— Бабах, и тебя нет, — он изобразил выстрел и снова весело заржал. — Это легко, очень легко. С тех пор как я понял, что это легко, смерть стала моей профессией. Но ты, Бокун, не бойся. Очень прошу — не бойся. Страх убивает людей чуть раньше, чем это делает пуля. Святой мертв…«Штеер был прав… — подумал Анатолий. — Мы перехитрили сами себя. В один прекрасный день они прикончат нас точно так, как остальных, и этот же Солодник нажмет на курок».Бокун ощущал себя механизмом, в котором весь набор шестеренок и пружин покрылся рыжей ржавчиной. А напротив сидел Мхачители и что-то не переставая говорил, говорил.«Никто, кроме двух-трех человек, не знает, что сегодня произошло в городе, — мелькнуло в голове у Бокуна. — Мы сделали свое дело. Такая отличная компания — ребята для грязной работы. И это, кажется, начинает мне нравиться».Он потянулся к водке, по привычке ища, чем запить. Рядом на столе стояла бутылка со «Стар-дринком»…Бокун точно знал, что не выпустит Мхачители из города.— Ты уверен, что старший Рогожин мертв? — опять спросил он Солодника. — Это очень важно.Ствол пистолета снова взлетел вверх.— Андрей! — прорычал Мхачители. — Твой хозяин действует мне на нервы.— Он не мой хозяин, — нервно заметил Анджей. — Вы, двай курдулли, спокуй! Успокойтесь!Поляк, вернувшись в Россию, окончательно перестал понимать, что происходит вокруг.— Толик, ты же слышал, — залепетал Спыхальский. — Рогожин умер. Зачем зря злишь нашего друга?Но Мхачители уже завелся:— Андрей, я его убью! Он мне надоел, честное слово.— Не надо, — жалобно попросил Анджей. — Не надо его убивать. Он просто хочет быть уверенным, понимаешь?— Тогда пусть отправляется следом за своим Святым на тот свет.Бокун молчал.— Хочешь? — Пистолет уткнулся ему прямо в лоб. — Это совсем не больно. Ну скажи, что хочешь.На мгновение их взгляды встретились. Но Солодник не смог различить в глазах у Бокуна ничего, кроме пустоты.— Мне пора идти. — Анатолий поднялся из-за стола. Он хотел еще что-то добавить, но передумал.— Куда ты? — окликнул его Анджей. — Давай еще выпьем……На рассвете человек в черной маске поднялся через чердачный люк на крышу дома, где в квартире на третьем этаже спал Солодник. Он спустил три килограмма тротила на уровень окна так, что пакет, разбив стекло, влетел в комнату. От удара замкнуло контакты.Взрыв оказался чудовищной силы: рухнула часть крыши, разрушились стены, похоронив под бетонным крошевом исполнившего работу абхаза. Глава 4 Долго небо над городом оставалось непроницаемым, остекленевшим. Подступавший к свалке лес потерянно тянулся черными вершинами к мятым серым облакам.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88