— А надо было как ты, Митрофаныч? — неожиданно вспылил старик. — Штаны на берегу протирать, в штабе флота задницу до блеска полировать? Конечно, тебе повезло куда больше! У тебя вон и здоровье как у молодого, и звезд на погонах дай бог…
Приступ тяжелого кашля прервал речь больного старика. В это время бодрый старик смотрел на своего товарища спокойно и участливо.
— Эх, Сашка, Сашка, — качая головой, повторил он. — Да, несладко тебе приходится. И зачем тебе все это было надо?..
Больной старик выплюнул на землю кровавую мокроту, не сказал ничего, но глянул так, что слов никаких и не надо было.
— Ладно, ладно, каплей, не кипятись. — Старик, названный Митрофанычем, заговорил успокаивающе, казалось, нисколько не обидевшись на суровые слова своего бывшего однокашника. — Я все понимаю. Ты, конечно, герой…
— Да никакой я не герой! — гневно крикнул отставной каплей. — Просто я служил, понимаешь ты? Честно служил, как морскому офицеру и положено. Понятно тебе?
Новый приступ мучительного кашля помешал старику продолжать гневную речь. Откашлявшись и тяжело дыша, он некоторое время оглядывался по сторонам, видимо, досадуя уже, что он так раскричался. Вдруг издалека, со стороны моря, донеслось несколько протяжных басовитых сирен. Каплей вздрогнул, стал прислушиваться, глядя на своего бодрого, здорового собеседника вопросительно.
— Ну да, возвращаются они, — сказал Митрофаныч, отвечая на немой вопрос каплея. — Мне уж позвонили, вот иду встречать. У меня ведь тоже там…
Вой сирен послышался снова, протяжный и берущий за душу. Впрочем, для каждого живущего в городке на свете не было прекраснее музыки, чем звуки сирен. Потому что они сообщали о возвращающихся в порт кораблях, где у каждого служил кто-нибудь из родных, близких…
— Здрасьте, дядь Саш, — крикнул, пробегая мимо стариков, мальчишка лет двенадцати, сосед. — Возвращаются они… Слышите гудки?
— Эй, малец, малец! — внезапно оживившись, крикнул ему вслед старый моряк. — Погоди, не спеши. У тебя ноги быстрые, еще успеешь…
Мальчик остановился, в недоумении оглянулся на стариков.
— Димка, подойди сюда, когда к тебе старшие обращаются! — строго сказал Митрофаныч. Мальчик послушно приблизился.
— Слышишь, Димка, пока время есть, сбегай в детский садик, — попросил его каплей. — Ну, ты знаешь, где это…
— Тетю Наташу предупредить? — догадался мальчик. — Ладно, сейчас…
И прежде чем старики успели что-либо ответить, он уже умчался в нужном направлении. Некоторое время старики молча смотрели ему вслед.
— Слышь, каплей, Сережка-то тоже с тем отрядом возвращается, — сказал Митрофаныч, глядя как-то мимо своего собеседника.
— Знаю, — коротко отвечал тот. Но при этом лицо его заметно омрачилось.
— Хорошая дочь у тебя, каплей, — продолжал Митрофаныч. — Красавица, каких и в Москве-то мало, умная, добрая. Детей очень любит. Ей только—только двадцать лет исполнилось, а дети от нее без ума. Моя внучка Маринка говорит: я только с тетей Наташей гулять хочу…
Отставной капитан-лейтенант молчал, глядя в сторону, и было непонятно, нравится ли ему похвала его собеседника или нет.
— Поговори со своей Наташкой-то! — вдруг с настойчивостью в голосе сказал Митрофаныч. — Не дело это…
— Что не дело? — Старик резко обернулся, его щеки снова задрожали от гнева.
— Не кипятись, Сашка, ты знаешь, о чем я, — спокойно возразил здоровый и бодрый старик. — Весь городок уже говорит. Нехорошо это…
Лицо больного старика стало багроветь от напряжения, он тяжело задышал, но не произнес ни слова. В этот момент с той стороны, куда убежал мальчик, показалась стройная белокурая девушка, спешащая в сторону порта. Оба старика не сводили с нее глаз.
— Вон она идет, — проговорил Митрофаныч, одобрительно качая головой. — Красавица! Ну вылитая мать. И характер такой же…
Старик в ответ промолчал.
В этот момент белокурая девушка подбежала к старику в форме каплея, с искренней озабоченностью взяла его за руки.
— Папа, ты как себя чувствуешь? — заглядывая ему в глаза, спросила она. — Тебе не холодно здесь стоять?
— Ну, ладно, я пойду, — откашлявшись, сказал Митрофаныч. И, не дождавшись ответа, спокойно зашагал прочь от них в сторону порта.
В этот момент снова взвыли сирены, на этот раз чуточку ближе. Девушка с тревогой оглянулась в ту сторону, где были порт и причал.
— Ничего. Успеешь еще, — сказал старик, в свою очередь пристально заглядывая в глаза своей дочери. — Они лишь минут десять назад пролив прошли, еще с четверть часа будут по заливу бултыхаться…
— Отец, как ты себя чувствуешь? — повторила свой вопрос девушка.
— Нормально, — наконец ответил тот. — Ты мне другое скажи. Там, с этим отрядом, твой Сережка возвращается…
— Да, я знаю.
— Скажешь ему про Бориса?
Девушка вздрогнула, отвела глаза в сторону.
— Не знаю, — робко проговорила она. — Я попробую…
— Не тяни, поговори с ним. — Старик попытался заглянуть в глаза дочери. — Весь городок ведь про это знает. Ты не скажешь, ему другие скажут. Еще хуже будет!
Сирены взвыли снова — еще более протяжно и громко. Девушка с тревогой и выражением душевной боли на лице оглянулась в сторону порта.
— Я пойду, отец, — тихо проговорила она. — Мне пора…
— Скажи ему все, слышишь? — крикнул ей вслед старик. — Сегодня же все скажи!
Но девушка, не оборачиваясь, спешила прочь от него.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13