Открытая война с кавказцами ему никак не фартила. Тем более что он занялся нефтяным бизнесом, в котором позиции лаврушников были традиционно сильны.
Скорее всего именно по этим причинам Шурик Захар отметил заслуги Порожняка в наведении порядка в Запрудном. И, по слухам, даже обещал посодействовать выдвижению Порожняка в кандидаты на воровской сан.
В свою очередь Айваз также отблагодарил лидера запрудненских «синих». В знак признательности перед Порожняком, не допустившим возникновения в Запрудном войны группировок, азербайджанцы передали ему контроль над частью своих доходов в Домодедовском аэропорту и на Ярославском вокзале.
Себе южане оставили только «билетный патент» – торговлю у касс билетами на железнодорожные и авиарейсы.
После того, как домашние проблемы были улажены и бизнес потихоньку наладился, Саша Порожняк снова вернулся к прежнему образу жизни. Он много пил, менял подруг, пристрастился к травке.
Это увлечение стало приобретать все более опасный характер. Порожняк сильно похудел, зарос щетиной, глаза его порой лихорадочно блестели.
И вновь пренебрежение делами сыграло с Сашей злую шутку. А ведь его предупреждал сам Шурик Захар – не расслабляйся, не пускай все на самотек.
Обосновавшиеся в столице бомбилы и каталы оторвались от родных корней, стали все больше задирать нос. И хотя свою долю в родной общак они вносили постоянно, рознь между ними и запрудненской братвой все усиливалась.
А несколько недель назад это вылилось в драку со стрельбой. Вовремя успевшему на место происшествия Порожняку удалось замять дело. Ссора была улажена.
Кое-кто в городском отделе внутренних дел и прокуратуре получил приличные единовременные вознаграждения за закрытое и списанное в архив дело по фактам незаконного владения огнестрельным оружием.
Но сегодня Порожняку светила очередная неприятность. Приезжие и местная братва гужевали в ресторане «Жар-птица», который в Запрудном пользовался дурной репутацией.
В разгар кутежа снова стали выяснять, кто круче.
– А че, Самсон, – подзуживали братки, сидевшие за двумя сдвинутыми столами, – катни на счастье!
Над головами братвы, как, впрочем, и во всем ресторанном зале, колыхалось плотное облако табачного дыма. Звенела посуда, ее заглушал гомон голосов разгоряченной публики. Туда-сюда сновали официанты, разнося на подносах разбавленную водку.
Трое патрульных милиционеров вошли в зал, привычно скользнули глазами по столикам, переговорили о чем-то с администратором и метрдотелем и, покосившись на гулявшую братву, исчезли.
Кто-то из приезжих банщиков неуютно заерзал на стуле, увидев в зале милицейский наряд. Но уверенное поведение местной кентовки вселило спокойствие и в гостей.
В своей среде невзрачный на вид Малыш считался лучшим каталой, и для этого были веские основания: Малыш был карточным шулером в третьем поколении. Его дед и отец передали Малышу наследственный семейный бизнес.
Самсон же был карточным королем Запрудного, хотя и имел устрашающую внешность грозного громилы. Его толстые волосатые пальцы прекрасно чувствовали пометки на крапленых картах. Он умело растасовывал колоды, на глаз определял расположение в колоде меченых карт, неплохо владел другими шулерскими приемами.
Он не мог не откликнуться на вызов, брошенный ему каким-то сопливым пацаном.
– Давай катнем, на счастье.
Эта фраза Самсона означала, что он предлагает сыграть без подтасовок и шулерских приемов.
– Только стирами не твоими и не моими.
Они подозвали метрдотеля, и через минуту на столе лежала запечатанная колода карт. Братва тут же придвинулась к игрокам, шумно гремя стульями. Группировались, естественно, вокруг своих. Приезжие – рядом с Малышом, местные – возле Самсона.
– Во что катнем? – спросил Малыш.
Самсон пожал плечами.
– В «секу».
– Ладно, в «секу» так в «секу». Кто сдает? – лукаво улыбаясь, поинтересовался Малыш.
– Если играем на счастье, то не ты и не я, – не задумываясь, ответил Самсон.
– А кто, халдей? – насмешливо протянул Малыш.
– А че, пусть халдей сдаст, всех-то делов – по три карты.
– Сколько партий?
– Троечку.
– Годится, – сказал Малыш. – Только я без бабок не катаю.
– А то! Сколько ставим?
– Пятихатку.
– Лады.
На кон поставили по пятьсот тысяч. Самсон завернул к столу официанта, пробегавшего мимо с подносом, заставленным грязной посудой.
– Э, халдей, «секу» знаешь?
– Что, что, извиняюсь? – непонимающе переспросил официант – молодой парень с внешностью классического трактирного полового.
– «Сека» – игра есть такая в картишки, – пояснил Самсон. – «Московский дурачок» по-другому.
– Нет, не знаю.
– Ладно, тебе все равно до манды дверца. Да убери ты куда-нибудь эту парашу.
Недолго думая, официант поставил поднос с грязной посудой на соседний столик. Клиент, которому досталось такое нежданное счастье, попробовал было возмутиться, но быстро сообразил, что этого делать не следует.
Официант стал по правую руку от Самсона, как крупье в казино. Ему вручили запечатанную колоду и объяснили правила сдачи.
– Значит, так. Распечатываешь пачку, минуту шуруешь. Тасовать-то карты умеешь?
– Ну да, – пожал плечами официант.
– Потом даешь мне столкнуть. Сдаешь карту мне, карту ему, – Самсон показал на Малыша, – чтобы было по три у каждого. Когда партия закончена, снова шуруешь, снова даешь столкнуть, теперь уже ему. И так три раза. Догоняешь? Три партии играем.
Официант сделал все, как ему велели.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17