Впрочем, может, все это было и раньше, а Никита просто не замечал? Юношеская влюбленность страшная штука – начинаешь приписывать своей девушке то, чего в ней вовсе и нет. И долго потом не можешь поверить, что она тебя просто использовала, как самца, а затем, вытерев о тебя ноги, как о половую тряпку, развернулась и ушла к другому.
Закончив разговор по коммутатору, Лилечка некоторое время молчала, покусывая губы и не глядя на Полынова. Он с интересом наблюдал за ней. Было любопытно, какие же мысли роятся сейчас в голове некогда дорогого ему человека. И что она скажет.
– Кит… – наконец тихо произнесла она, глядя в пол. – Ты прости меня за то, что было…
Тяжело дались ей эти слова – на верхней, вздернутой губке выступила испарина. И Никита не поверил.
Ни на йоту. Слишком он хорошо знал Лилечку, а теперь еще и видел не задурманенным любовью взглядом, чтобы поверить. Весь интерес к этой женщине сразу пропал. Остались пустота и равнодушие.
Никита тяжко вздохнул.
– Только не надо меня убеждать, будто ты думаешь, что я сюда заявился выяснять наши отношения десятилетней давности, – сказал он. – Молодой и глупый Кит, по уши влюбленный в лаборантку Лилечку, исчез, так что не будем ломать комедию. Ты знаешь, зачем я здесь и что мне нужно.
– Да, знаю, – неожиданно спокойно сказала Лиля и впервые подняла на Никиту глаза. Взгляд у нее был умный и холодный. Она мгновенно поняла, что игры не будет. Попыталась прощупать Никиту, играя на его чувствах, но убедилась, что их нет и в помине.
Полынов невольно покачал головой. Такого самообладания от Петрищевой он не ожидал. Что значит наводить ретушь воспоминаний на действительность, и как она может исказить восприятие. Гораздо проще вести беседу с незнакомым человеком – его легче разгадать, – чем со старой знакомой, к которой к тому же был неравнодушен. Довлеет сложившийся стереотип…
– Вот это – деловой разговор, – кивнул он. – Вижу, из лаборантки ты превратилась в настоящего научного сотрудника.
– Слава богу, – едко заметила Лилечка, – что здесь хоть один мужик видит во мне не только бабу.
Итак, что ты хочешь?
– В первую очередь меня интересует, что именно удалось создать Лаврику на точке «Минус»?
– Не знаю, – пожала она плечами.
Никита поморщился:
– Ну вот, а я тебя похвалил… Плохо предмет вызубрила. Двойка. Неужто муженек-академик не научил тебя, как нужно сдавать экзамены? Давай мы с тобой не будем играть в партизанов и гестапо.
Лилечка удивленно вскинула брови и заглянула в глаза Никите. И увидела в них полное равнодушие к своей особе. Ее передернуло, и она поверила в «гестапо».
– Я действительно этого не знаю, – тихо сказала она. – Думаю, что и Лаврик этого не знал.
– Не понял, – бесстрастно обронил Полынов.
– Ты вообще в курсе, чем он занимался? – осторожно спросила Лилечка.
– Если бы был в курсе, меня бы здесь не было, – рассмеялся Никита, но тут же погасил улыбку. – Но общее направление его исследований мне известно.
Так что ложь от правды отличить сумею.
– А если тебе известно общее направление его исследований, то какого хрена ты удивляешься, что я ничего не знаю?! – возмущенно фыркнула Лиля.
– Фу, Лилечка, – опять поморщился Никита. – Раньше ты не была такой вульгарной. Давай все по порядку. Будто я олух царя небесного и не бельмеса не смыслю в генной инженерии. Что конкретно делалось на точке «Минус»?
– В том-то и дело, что конкретного направления исследования не имели, – все еще раздраженно сказала Петрищева. – Изучались спонтанные мутации организмов под воздействием био-СВЧ-генератора Цзян Канчена. Слыхал о таком?
Полынов кивнул.
– Ни о какой генной инженерии речи не шло, – продолжала Лиля. – Если генная инженерия базируется на строго научном подходе, когда рекомбинантная молекула ДНК целенаправленно конструируется из фрагментов донорских молекул ДНК с заранее известными функциями генов, то в опытах Лаврика все было основано на элементе чистой случайности. И Цзян Канчен, и Лаврик набрали во время экспериментов громадный фактический материал, но на вопросы: как, почему и каким образом происходит данная мутация, ответов не нашли. Если ты помнишь, именно против чисто «алхимического» подхода в исследованиях и выступил Петрищев на ученом совете в институте.
– Помню, – с умным видом кивнул Полынов, хотя, конечно, ничего не помнил. Другие интересы были у него в то время в Пущине. – Только это не объясняет, почему Петрищев вскоре переманил Лаврика в свою лабораторию, а затем военное ведомство взяло патронаж над исследованиями. Что-то у тебя ниточки в рассказе не связываются… Нигде в мире вояки не субсидируют исследования из чисто научного интереса.
Лилечка недовольно передернула плечами.
– Ты просил с самого начала, я тебе и рассказываю.
– Хорошо, молчу и слушаю, – согласился Полынов.
– Так вот, одна из серий экспериментов дала весьма любопытные результаты. Клетки хомячка, используемого в эксперименте в качестве реципиента, неожиданно помолодели.
– Да что ты говоришь! – все же не удержался от саркастического замечания Полынов.
– То и говорю, – спокойно сказала Лиля, но не преминула парировать колкостью:
– Ты действительно как ребенок. От жизни отстал, форму надев, что ли? Во многих лабораториях мира сейчас ведутся исследования по рекомбинации гена, ответственного за старение организма, а ты не в курсе? Или под дурачка косишь, как у вас в армии выражаться принято?
Похоже, армейская форма Полынова сбила ее с толку, и она, как и жители Каменки, принимала его за служивого – а значит, и все разборки последних дней считала чисто армейским делом.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113