Лестница действительно была. Бревно, на которое набиты крепкие поперечины.
– Эй, внизу! – Василий подтащил бревно к яме. – Берегись!
Опять послышалось движение внизу. Выждав некоторое время, Скопцов столкнул бревно в яму.
– Теперь давайте наверх, по одному!..
Первый поднявшийся наверх увидел довольно странную картину – сидевший рядом с ямой мужик в изодранном и окровавленном грязном камуфляже выливал воду из ботинок.
К тому времени как на поверхность поднялись все, Скопцов закончил приводить в порядок свою одежду. Освобожденные пленники тесной кучей, как отара овец в холод, сгрудились немного в стороне. Они не переговаривались и ничего не спрашивали у своего освободителя. Скорее всего, они просто еще не верили в то, что она пришла, эта самая свобода.
– Короче, так! – Василий встал на ноги, забросил автомат за спину. – Снимайте цепи, вооружайтесь – походите по долине, найдете автоматы, И валите отсюда на все четыре стороны!
– Куда? – вперед шагнул один из пленников. Вроде бы тот самый, что говорил со Скопцовым из ямы.
– А куда хотите! – откликнулся Скопцов. – Вы теперь свободные люди!
Развернувшись, Василий побежал к выходу из речной долины, к тому самому ложку, по дну которого сюда вела тропа...
– А вы куда? – несмело крикнул ему в спину все тот же пленник.
– У меня еще дела! – на бегу ответил Скопцов.
* * *
Вовка первым сбил с ног кандалы. Огляделся по сторонам – кое-кто из освобожденных еще и не начинал этого делать.
– Шевелись, убогие! – весело заорал он, вскакивая на ноги. На свободные ноги! Вряд ли настоящую цену свободы сможет понять тот, кто не знал плена или рабства!
Следуя совету этого странного парня, чье лицо Зарубин так и не сумел разглядеть, но чей голос показался ему очень и очень знакомым, Вовка отбежал всего лишь на пару десятков метров в сторону и уже через минуту стал обладателем заряженного автомата.
– Быстрее шевелись! – схватив камень побольше, он подсел к одному из недавних товарищей по несчастью и, положив цепь на другой, такой же большой булыжник, начал колотить по ней, хекая при каждом ударе, как дровосек.
К рассвету все пленные были свободны. Кое-кто, следуя Вовкиному примеру, подобрал автоматы. То, что у них в руках было боевое оружие, сразу разогнуло им плечи, взгляд стал уверенней.
– Все, уходим! – Вовкино лидерство вся компания признала беспрекословно. Но робкий, неуверенный голос протеста все же прозвучал:
– А может, пойдем, тому парню поможем? Он ведь нам помог.
В другое время Вовка, может быть, и сам бы согласился с этим предложением – желание отомстить своим мучителям переполняло его. Но вот только оттуда, куда удалился освободитель, уже больше получаса не доносилось выстрелов. И кто его знает, стал ли он победителем.
– Нет! – решительно отверг предложение Зарубин. – Нам надо уходить!
– А куда пойдем? – неуверенно спросил еще кто-то.
– Как это – куда?! – удивился Вовка. – Домой, конечно же!
– А как? Ты дорогу знаешь? – спросил все тот же голос.
– Эх, ты! – Зарубин смерил его уничтожающим взглядом. – Сначала – вниз по ручью! Рано или поздно, а к Красной все равно выйдем! Тут все реки в одну сторону бегут! А там... Или вверх по течению, или просто какой-нибудь теплоход увидим, подадим сигнал бедствия! А только все равно, выйдем! Чего бы это ни стоило!
Вовка вел свой отряд вдоль берега ручья, все дальше уходя от проклятой долины, возвращаясь в нормальную, человеческую жизнь.
"Гадом буду, выйдем отсюда – больше капли в рот не возьму!.." – клялся сам себе Зарубин. За то время, что он провел в этой яме, у него была возможность понять, что рабство – это не только каторжный труд и побои. Иногда человек становится рабом своих привычек, благодаря которым и попадает в разного рода неприятности.
* * *
В "домике" действительно услышали выстрелы – едва только начав подниматься по ложку, Василий услышал, как кто-то, тяжело грохоча сапогами по камням, с громким сопением бежит ему навстречу. Он едва успел присесть на колено, как из-за поворота появились двое, в камуфляжных куртках нараспашку, с автоматами в руках.
Скопцов слева направо, веером, выпустил почти половину магазина своего автомата. Оба бежавших упали. Один, переломившись пополам и уронив оружие, с размаху уткнулся лицом в утоптанную тропу. Второй, закрутившись волчком, упал за ствол поваленного дерева.
Подбежав, Василий увидел, что этот второй – жив. Водитель начальника милиции, тот самый мужик, чьими движениями, когда он колол дрова, Скопцов имел возможность полюбоваться в прошлый свой приезд, зажимал правой ладонью левое плечо. Сквозь неплотно сжатые пальцы проступали капли ярко-красной крови. Изо всех своих сил вжимаясь спиной в поваленный древесный ствол, он широко открытыми и белыми от страха и боли глазами смотрел на Скопцова, приближающегося к нему с автоматом в руках.
Наверное, его следовало добить. По крайней мере, там, на войне, Василий так бы и сделал. Он даже автомат поднял. И палец привычно лег на спусковой крючок.
В глазах мужчины плескалось отчаяние и предчувствие приближающейся смерти... Он хотел что-то сказать, но мгновенно пересохшие губы испустили только тихий стон.
– Живи... – устало сказал Скопцов, опуская ствол автомата. Он не мог нажать на спуск.
Василий упал почти одновременно с выстрелом. Он его не услышал, не увидел движения в той стороне, откуда прибежали двое водителей. Он почувствовал этот выстрел. И все равно не успел.
По левой голени что-то сильно ударило. По ноге заструилось очень горячее. И Василий знал, что именно...
Прогрохотал еще один выстрел. На этот раз Скопцов засек облачко дыма и, почти не задумываясь, выпустил туда остатки магазина.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87