Только лицо наливалось нездоровой багровостью.
– Это ты меня слушай, батя... – молодой говорил негромко, но увесисто, со значением. – Не лезь в нашу жизнь, понял?! Людка баба взрослая, ей самой решать, с кем и как. Понял?.. А если тебе что-то не нравится, то отдыхай!
Между делом молодой подталкивал усача к двери и, как тот ни упирался, на последних словах просто вытолкнул из комнаты.
Дверь за спиной старого громко захлопнулась, щелкнул замок.
– Сволочь! – в сердцах ударил старший по дверному полотну. – Скотина!..
Люда, о которой шла речь, была его дочерью. Поздний, долгожданный и потому до самозабвения любимый Лыковыми ребенок...
Все – для нее. Лучшая, дорогая одежда и обувь. Лучшие, самые вкусные кусочки, конфетки, шоколадки... Лучший садик... Лучшая школа... Возник конфликт с преподавателем?! Девочку считают избалованной и заносчивой?! Да как они смеют! Другая школа...
Родители, люди небогатые и не принадлежащие к какой-то там элите – обычная рабочая семья, – из кожи вон лезли, чтобы во всем угождать любимому чаду.
Кое-как окончив девять классов, Люда объявила о своем решении – в десятый она не хочет. "Замотали..." А желает она выучиться на парикмахера... Конечно, не о том мечтали родители, но спорить с дочерью не посмели. Люда пошла в ПТУ. Или, как это сейчас принято называть, в лицей. Впрочем, особой разницы нет – "путяга" и есть "путяга". Хоть как ее назови...
А потом все вдруг сорвалось и покатилось под горку. Компании лоботрясов, пиво в скверике, ночевки вне дома... Первый аборт... Лицей – к черту... "Замотали..." Второй аборт... Привлечение к уголовной ответственности за сбыт краденого... Вообще-то в одном из следственных протоколов промелькнула фраза, что девушка выступала еще и в качестве наводчицы. Подсказывала адреса неплохо "упакованных" товарок по учебе. Но женщина-следователь предпочла отсечь недоказуемый эпизод... На суде Люда горько плакала, клялась самыми страшными клятвами, что происшедшее с ней – урок на всю оставшуюся жизнь, что она никогда, никогда больше... Ну, и так далее... Все они так говорят...
Суд учел возраст обвиняемой – ей тогда еще не исполнилось восемнадцати – и положительные характеристики. Сумели родители разжалобить нужных людей... Приговор не был связан с лишением свободы...
На какое-то время Люда успокоилась, остепенилась. Устроилась на работу – санитаркой в больницу. Родители было обрадовались: "За ум взялась!.." Но только хватило ее ненадолго. Опять пьянки, гулянки...
А тут еще кто-то из ее севших подельников познакомил по переписке с этим вот... Красавцем... Тот как раз "доматывал" отмеренный ему срок. И чем он сумел Людку взять?! Бог его знает! Родители как-то раз украдкой, когда дочери дома не было, почитали его письма... Ошибка на ошибке! Даже старики, люди не шибко-то образованные, ошалели! А дочке нравилось...
Увещевания родителей на Люду не действовали. Бить – поздно. Ждали, надеялись – сама перебесится... Вот и дождались, что освободившийся Владимир Зар-ницкий, судимый за разбойное нападение, переселился из находящейся в черте города зоны строгого режима в квартиру Лыковых...
Новоявленный зятек работать не желал, целыми днями валялся на диване, курил и смотрел телевизор. Практически каждый вечер Людка приносила бутылку, а то и две водки, которые распивала с любимым. Вовчик, или, как его называли в письмах "кореша", Сова, напивался и хрипло пел тоскливые нескладные песни о нелегкой воровской судьбе. А Люда самозабвенно смотрела ему в рот и слушала эту галиматью.
Неудивительно, что такое положение дел не вызывало у старшего Лыкова чувства восторга. Но что ему делать с примаком – не знал. А тот уже оставил почтительность, с которой первое время обращался к старикам, и демонстративно их не замечал...

Глава 2
1
– Дамы и господа! – Стройная стюардесса с дежурной профессионально-обворожительной улыбкой возникла у дверей пассажирского салона "Ту-154". – Наш самолет совершил посадку в аэропорту Пирогово города Красногорска!.. Капитан корабля и экипаж...
Салаутдин открыл глаза... Долгий перелет из Баку в Красногорск закончился. Он прибыл на место.
Сейчас вряд ли кто-нибудь из знакомых легко узнал бы в лицо полевого командира. Вместо привычной для чеченского моджахеда бороды – гладко и чисто, до синевы выбритый подбородок. Из всей растительности на лице остались только аккуратно подстриженные усики. Вместо потрепанного камуфляжа – хороший, европейского качества темный деловой костюм, подобранные в тон костюму сорочка и умело повязанный галстук... Вчерашний бандит и убийца превратился в респектабельного, преуспевающего бизнесмена...
Салаутдин встал с места и потянулся за плащом, лежащим на полке над креслом. В это время его толкнул толстый и потный азербайджанец, торопящийся к выходу. Сильно толкнул – Даудов еле на ногах удержался... Вскинулся – не привык, чтобы с НИМ так бесцеремонно обращались. Но тут же сник...
Сейчас нельзя затевать скандал. Тем более в общественном месте. Крик, шум, милиция... Ему это совершенно ни к чему. Он прилетел сюда не для того, чтобы выяснять отношения с торгашами-азерами. У него здесь было важное дело, и он не мог ставить его успех в зависимость от собственных амбиций...
...В доме сестры, куда он прокрался в темноте, подобно вору, оставив эскорт во дворе, царила растерянность. Случилось что-то очень неприятное – это было понятно сразу. И сама Халида, и ее муж Мовсар прятали от старшего родственника глаза, отвечали на его вопросы невпопад...
– Мне кто-нибудь скажет, что случилось? – в конце концов не выдержал Салаутдин, отодвигая тарелку. – В этом доме кто-нибудь умер?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17