Так или иначе, эксперты работают. Но скорее всего никаких сенсаций здесь не предвидится — по всему выходило, что порезал ее кто-то из дружков-сутенеров.На теле также не обнаружено ничего необычного. Несколько следов уколов, в крови огромное количество наркотического вещества довольно редкой и дорогой формулы — нарозина, однако накопленная ли, разовая ли доза — в том и другом случае она не была смертельна, хотя замерла на отметке «предкритическая». Еще в крови обнаружены остатки следов пенициллина — антисептическое и заживляющее… На теле имелось несколько кровоподтеков амурного характера, так называемых засосов, что довольно странно для проститутки ее нынешнего уровня. Татуировка на левой ягодице, частично переползающая на самое основание бедра.Рисунок совсем небольшой, и, чтобы он был виден, требовалось надеть слишком уж откровенное бикини. Прима кое-что (и надо отметить — немало) понимал в символике уголовных татуировок. Здесь все было по-другому — чистый декор, прихоть взбалмошной девицы, дать бы по рукам за такую глупость, только теперь-то давать по рукам некому. Что еще? Левая лодыжка так и осталась припухлой — судя по всему, не более чем за сутки до момента смерти был очень сильный удар по ноге или ногой, словно она решила поиграть в футбол каменным мячом. Скорее всего в последние сутки она сильно хромала. И еще у нее оказался проколот сосок левой груди — так называемый пирсинг, но к моменту обнаружения тела уже какое-то довольно продолжительное время она не носила там никаких украшений (если какая-то штука, вставленная в сиську, или в бровь, или в крылья носа, может считаться украшением. На взгляд Примы — это полный идиотизм!), отверстие успело несколько затянуться. Вот, собственно говоря, и все.Что же при опознании тела могло так сильно напугать Наталию Смирнову?Но есть и более важный вопрос: что творится с ним, с Примой, что за смутное ощущение не дает ему покоя? Почему он так внутренне напрягся, получив известие о новой жертве Железнодорожника? И прежде всего почему он так боится, что этой новой жертвой окажется Наталия Смирнова?Что-то происходит вокруг Примы, вокруг матерого сыскного пса, еще не утратившего своего чутья и мертвой хватки. И если в этом круге событий исчезнет звено Наталии Смирновой, то все покатится к чертовой матери. Вот, наверное, что и творится. Даже не совсем так — если Наталия Смирнова окажется делом рук Железнодорожника, то этого, предполагаемого, круга событий не останется. И вот тогда все действительно покатится…Что-то внутри его головы покатится тоже, и от язвенных кровотечений не спасет уже никакой Кисловодск, потому как это темное безумие, плещущееся пока снаружи, переселится внутрь Примы…Чутье профессионала не дает ему покоя? И да и нет. Есть что-то еще.Не только рациональное чутье, предвосхищение чужой логики, прячущейся под внешним, совершенно другим узором загадки. Чужая логика, чужая хитроумная воля… Сколько раз уже приходилось отыскивать подлинные ниточки, на которых держался весь рисунок. Здесь присутствовало что-то еще.Эти дела не могли быть связаны между собой. При чем тут маньяк, серийный убийца и исчезнувший свидетель по делу Яковлевой? Прима испугался, очень испугался, что очередной жертвой Железнодорожника стала Наталия Смирнова.Собственно говоря, это первое, что пришло ему в голову. А ведь так разобраться — получается полный бред. Выходит, Прима валит в кучу два совершенно разных дела…Не только чутье старого профессионала, не только предвосхищение чужой логики. Что-то намного более беспокойное, быть может, личное… Какое-то смутное предчувствие, даже темное понимание…Конечно, Прима мог бы предположить, что все это больше похоже на начинающийся невроз и ему действительно необходим отдых. Эти мысли про смутные темные предчувствия, откровенно говоря, попахивали бредом. Только избавиться от всего этого Прима не мог. Он хотел бы плюнуть на это дело, закрыть на него глаза (в конце концов, обычная криминальная разборка, убита всего-навсего уличная шлюха, никто с него по лишней строгости не спросит) и заняться вплотную делом Железнодорожника. Он так и собирался поступить. Но сейчас, направляясь к месту преступления, Прима думал об одном: «Только бы это не оказалась Наталия Смирнова, только бы не она».И дело тут вовсе не в личных симпатиях, они здесь абсолютно ни при чем. Просто у него теперь имелось минимум два очень серьезных вопроса по делу убийства Яковлевой, которые он должен задать Наталии Смирновой. И после того как Прима получил бы на них ответы, он задал бы еще один, третий вопрос: почему, собственно говоря, она все это утаила?Но сейчас он не знал ответов на эти вопросы. Лишь предчувствие, какое-то темное беспокойство, очень похожее на невроз и, может быть, бывшее этим неврозом, не давало ему покоя. Два очень важных вопроса, от которых все зависело. И третий, касаемый первых двух. Всего три. Три кита, три слепые черепахи, на которых держался мир Примы. И если трех китов убрать, то похоже, что этот пока еще рациональный мир рушился в бездну. Похоже, что так. * * * Она оказалась не Наталией Смирновой. Когда ее нашли, девушка лежала, уткнувшись лицом в землю, ее порезанную щеку облепили мухи. Смерть наступила от удушья. Затем с ней был произведен половой акт. Теперь число жертв Железнодорожника перевалило за дюжину. Младшей из них только-только исполнилось тринадцать лет, старшая была замужней женщиной за тридцать. Все эти психологи-эксперты так и не смогли создать точного поведенческого портрета Железнодорожника.Прима находился на месте преступления.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95