Потом он также тихо проговорил:— И ты называешь МЕНЯ сумасшедшим?— Если ты видишь другой выход, — Зелимхан спокойно, как будто он предложил лишь пересесть с одного трамвая на другой, пожал плечами, — назови его…— Мы сильно подпортим им карты. Тогда посмотрим. Этого никто не ожидает. Решай, короче. Тебе решать.Ворон еще какое-то время смотрел на Зелимхана, потом вдруг улыбнулся:— Слушай, я забыл у тебя спросить. Ты куришь?— Я забыл тебе сказать — курю.— Хочешь сигарету?— Давно уже. Я курю такие же — «Верблюд»…На лестнице, ведущей из казино, появилась какая-то фигура.Один из охранников весело проговорил:— А, Глуня!… Инвалидам — почет!— Сколько было костоломов, человек двадцать? — ухмыльнулся другой.— Ладно ты, хорош базарить-то! — скороговоркой пробурчал спускающийся, и левая, здоровая, рука прожестикулировала эту реплику.Ворон посмотрел на лестницу и в следующее мгновение подумал: «Этого только не хватало, черт побери…»Ворон тут же отвернулся, но… Брезентовая куртка горноспасателя, зеленые джинсы, та же вязаная шапка… Он успел вчера прикрыть лицо, но все же… И он не ошибся.— Ты, браток!Игнат почувствовал, что говорящий приближается именно к нему.— Слышь, браток, ну-ка повернись… Что-то курточка твоя знакома… Слышь, ты, к тебе обращаюсь, оглох, что ли?Стилет повернулся — нет, лица его он запомнить не мог, он его просто-напросто не видел.— Это вы мне говорите?— По губе, на х…! Знаешь меня?Так, значит, нашего вчерашнего боксера зовут Глуней, хорошее имя — бабье… Блин, но кто мог ожидать таких нелепых совпадений? Только этого мудака тут не хватало. Чертов ты Растяпа… Никогда не надо выполнять чужую работу! Не делай добрых дел, учили же… Что за сумасшедший денек сегодня? У Глупи глаза горят. Набычился… На самом деле такой свирепый или просто в ролях?..— Знаешь? А?! Не ты вчера был?! — Глуня пристально глядел Стилету в глаза. Он действительно не видел его лица, и вполне возможно, все еще удастся спустить на тормозах.— Вы, по-моему, обознались, — проговорил удивленно Стилет. — Мы не знакомы.— А курточка? — Глуня повернул Игната рукавом к себе и в следующее мгновение, словно от прокаженного, шарахнулся к охранникам.Господи, эта нелепая привязанность к любимым вещам… А у тебя хорошая память, Глуня. И память, черт побери, это единственное, что нам остается. Полгода назад через это место на левом рукаве вскользячку прошла пуля. Рана оказалась неопасной, но до сих пор, особенно в сырую погоду, рука иногда ныла, видимо, был задет какой-то нерв. И хорошо помогла мазь немецкого производства — апиногель. Вообще чудное средство при ушибах, растяжениях и иных болях. Стилет часто им пользовался. Галка наложила на рукав забавную, в виде бумеранга, заплатку и зашила ее своим крестообразным стежком. Эту-то заплатку ты и запомнил, боксер, с бабьим погонялом (так вы называете свои кликухи?) Глуня…— Мир тесен, падла! Я же говорил, что найду суку! Дай, на х…, пушку. — Глуня вдруг ухватился рукой за дробовик фирмы «Брегетта», лежащий на коленях у Седеющего Ежика.— Прекрати бузить, Глуня! — Тот оторопело глядел на боксера. — С ума сошел!— Этот гандон вчера палец мне сломал! Дай пушку! — Глуня все же выхватил ружье у охранника, он держал его левой рукой за цевье, потом навскидку передернул затвор. — А Ландыша в больницу отправил! Ну что, пидор, отстрелить тебе башку?— Глуня, прекрати, он к Лютому пришел.— К Лютому?! Будет ему сейчас Лютый! — Имя Лютый не подействовало на Глуню отрезвляюще — был бы человек при делах, не ждал бы сейчас в предбаннике, так, скорее сошка какая-то, и Глуня имеет полное право разобраться с ним по-своему. — Сейчас тебе будет!Один из охранников встал перед Глуней, пробуя его урезонить:— Потом свои дела с ним перетрешь, человек говорит, что друг детства…Седеющий Ежик попытался вернуть себе «брегетту», но Глуня ловким движением увернулся от обоих, а потом Игнат увидел, как он кладет ружье на гипсовую перевязь и как здоровая рука движется к курку…«Да он рехнулся, — мелькнула мысль в голове у Игната, — он действительно собирается стрелять… Я бы мог опередить его, но это конец. Любой шум — и мы засвечены…»Седеющий Ежик еще раз попытался выхватить у Глуни дробовик, тот дернулся в сторону, к счастью, его рука еще не достигла курка. В этот момент на лестнице появился новенький охранник, тот самый, что бегал в кабинет Лютого. «У моей дочери нет крестного, — сказал Лютый, — есть человек, который может так себя называть, но он сейчас в Чечне. Кстати, говорят, ты ушлый парнишка. Вот тебе дело: найдешь приличную церковь и святого отца, по высшему разряду, действительно пора девчонку крестить. Посмотрим, как соображаешь… Ладно, сейчас спущусь». Новенький охранник был доволен — поручили личное, можно сказать, семейное дело, а с этими двумя чумазыми можно быть построже — Лютому нет до них дела. Но то, что он увидел, перечеркнуло все его мысли. Он увидел Глуню, вырывающегося из рук секьюрити, он видел, что Глуня зажал под мышкой дробовик и здоровой рукой отталкивает от себя Седого. Потом Глуня нырнул под колонну, обитую деревянными панелями, — на этой колонне держится уходящая спиралью вверх лестница — и перехватил дробовик здоровой рукой. А потом охранник увидел еще что-то: за манипуляциями Глуни очень внимательно следил один из гостей, тот, в брезентовой куртке, он почему-то быстро согнул в колене ногу, его рука прошлась по голенищу тяжелого горного ботинка, и на какое-то мгновение в этой руке блеснуло лезвие ножа.ЧТО ПРОИСХОДИТ? ЭТО НАПАДЕНИЕ?Потом прошелестело в воздухе, сухой удар вошедшего в дерево лезвия, и здоровая Глунина рука — Господи, это какая-то фантастическая меткость или всего лишь совпадение?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97