Даже от матери. А тут — посторонний человек.
— Свободны, сержант. Спасибо за помощь.
Милиционер, еще раз откозыряв, поспешил вслед за товарищем.
Седоголовый перебрался на скамью Видовых. Вежливо поздоровался с Клавдией, посчитав долг культурного человека выполненным и повернулся к Карпу.
— Работаешь? Учишься?
— Студент. Юрист. В этом году защищаю диплом.
Выдал все, чем может поинтересоваться капитана. Полуофициальным тоном. — Превосходно! — почему-то обрадовался тот. — Получается — коллега?
После диплома — сразу к нам, в уголовку. Работа интересная, а к опасностям, судя по стычке с пьяными мордоворотами, тебе не привыкать. Так или ошибаюсь?
Карп пожал широченными плечами. Дескать, думайте, что хотите.
— Понятно. Где учился единоборству?
— Нигде. С детства терпеть не могу драк. Здесь — так получилось.
— Только не думай, что приглашаю в уголовку из-за крепких кулаков и мгновенной реакции. Придешь к нам — проверим, как мозги шевелятся: со скрипом или нормально. Вот такие-то дела, ладушки, полны кадушки!
Капитан вырвал из записной книжки листок бумаги, что-то написал. Протянул студенту.
— Возьми на всякий случай номера телефонов: служебный и домашний. Надумаешь пообщаться — буду рад… Хороший сынок у вас, мамаша, нынче таких немного… Ох ты, черт, забыл представиться! Кашлов Тимофей Иванович. Сыскарь или как сейчас любят именовать милиционеров — лягавый… Моя остановка. До встречи.
Сильно сжал широкую руку Карпа, неуклюже поклонлся Клавдии и ушел.
Мать и сын помолчали. Таясь Клавдия положила под язык таблетку валидола. Недавняя схватка не прошла для нее безболезненно. Карп сделал вид — не заметил. Стареет мать, как же быстро она стареет!
— Неужели пойдешь работать в уголовный розыск? — в голосе — плохо скрытая тревога. — Учти, это очень и очень опасно.
— О чем говоришь, мама? В нашей житухе — сплошные опасности. Забраться под одеяло и щелкать зубами? Уволь… Что касается уголовки — подумаю, торопиться не буду.
Но по лицу сына женщина поняла — решение уже принято: получит диплом и в тот же день позвонит Кашлову.
По сведениям, полученным от Нечитайло, бывший телефонист жил в центре города. Улица Коммунистическая. Видовы нашли ее без подсказок. Нужная квартира — на шестом этажа. Оббитая темнокоричневым дермантином дверь, металлическая табличка с выгравированной надписью — «Яковлев Н.П». Сколько же ему лет? Василий обмолвился — во время разгрома вражескими истребителями батальонной колонны было восемнадцать. Значит сейчас — за тридцать. Возраст не пенсионный, зрелый мужик.
Дверь открыла полная женщина в домашнем халате, с накрученными бигудями, прикрытыми цветастой косынкой. Не спросила кто и по какому поводу, только удивленно вздернула выщипанные брови.
— А я думала сын пожаловал, — не приглашая войти в прихожую, разочарованно проговорила она. — Сбежал с лекции и нацелился на любимый диван… По какой нужде пришли?
— К Николаю Павловичу.
— У него, между прочим, приемные дни в понедельник и четверг. И посетителей он принимает не дома — в райкоме.
Явное пожелание убираться по добру, по здорову! Хозяйка даже взялась за ручку открытой двери — вот-вот захлопнет перед носом. И это называется культура поведения? Будь на ее месте Клавдия, пригласила бы в гостиную, распросила.
На щеках вспухли красные пятна. Карп шагнул вперед, собираяь « защитить» мать, но Клавдия жестом остановила его.
— Спасибо за информацию, — поблагодарила она, вложив в благодарность солидную порцию сарказма. — Будьте добры, подскажите, как найти райком партии? Мы в Коломне впервые.
— Как везде, в центре города. Но, повторяю, сегодня — не приемные день, зря потеряете время.
Дверь захлопнуась.
Действительно, отыскать райком не составило труда. Технический секретарь, дама бальзаковского возраста, почти слово в слово повторила то, что сказала жена второго секретаря: приходите завтра, желательно, во второй половине дня, сегодня Николай Павлович занят другими делами
— готовится к заседанию бюро.
— Не могу завтра — мы приехали из Москвы, пришлось взять отгул, — не отступила Клавдия. — Передайте Николаю Павловичу, что его хочет повидать товарищ по фронту.
Магическое слово «фронт» мигом вызвало на сухом лице секретарши приветливую улыбку. Встречи фронтовиков — нечто святое, откажешь настырной женщине — узнает Яковлев, устроит грандиозный разнос.
— Присядьте, попробую доложить.
Взяв с пустого стола красную папку с бумагами, она прошла в кабинет.
Через несколько минут из кабинета поспешно вышел Яковлев. Клавдия, конечно не узнала его — мыслимое ли дело запомнить шестьсот красноармейцев и командиров! А вот бывший связист сразу узнал батальонную фельдшерицу, расплылся в радостной улыбке.
— Ба, Клавдия Ивановна! Дорогая! Нисколько не постарела, все такая же молодая и красивая! Не зря вечный комбат тогда положил на тебя глаз! Проходите, присаживайтесь… Лида, сообрази кофейку!
Усадив дорогих гостей за приставной столик, покаянно развел руками.
— Не мешало бы принять по сотне фронтовых граммулек, да вот незадача
— мы боремся за абсолютную трезвость. Не гоже секретарю райокома нарушать директивы ЦК. Вот вечерком дома, под прикрытием жены, обязательно примем… Как живешь, дорогая фронтовичка?
— Нормально… Скажи, Николай Павлович…
— Какой еще Николай Павлович? — возмущенно воскликнул секретарь. —
Для тебя я — телефонист Колька… Кто этот молодой человек можешь не объяснять. По внешности видно — сынок Видова… Будем знакомы, — протянул он Карпу пухлую потную руку. — Я с твоим отцом рядышком сражался до самой его гибели.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151