Вспомнил Вадим мерзкое откровение приятеля и брезгливо поморщился. Несмотря на все усилия телека и газет, радио и литературы, Ежик слыл в банковском коллективе этаким чистоплюем, нудным и старомодным.
Все же, куда податься, где провести вечер, мучительно морщась, ломал он голову. Долгое отсутствие женщины всегда мучает его, природа требует своего, не обращает внимания на высокую нравственность и финансово-экономические кризисы. А Ежик занимался сексом уже полмесяца тому назад. Да и разве можно назвать торопливый «сеанс» с пятнадцатилетней девчонкой, старательной, но неумелой, полноценным сексом? К тому же, не в постели — на лестничной площадке, стоя…
Вспомнив о стонущей то ли от боли, то ли от наслаждения телке, Ежик ощутил знакомый жар, сердце принялось выбивать страстные мелодии. Сейчас парень начисто позабыл про угрозу заражения страшными болезнями — в голове засело одно-единственное желание: найти женщину! Неважно какую — тостую, худую, уродливую, молодую, старую…
И вдруг он вспомнил очкастую бабенку, веселую, сдобную и, похоже, податливую. Торгует в комке, рядом с его домом разной всячиной, начиная с зарубежных сигарет и кончая отечественными булочками. Похоже, разбитная торговка положила цепкий, оценивающий взгляд на лохматого симпатичного парня. Зазывает, показывая наманикюренным пальчиком на сдобные, такие же, как она сама, булочки, шлет многозначительные улыбочки. Однажды, когда Вадим зашел купить сигареты, завздыхала, демонстрируя выпуклую грудь, посетовала на женское одночество. К тому же, бабенка живет в одном с ним доме, этажем выше.
Одно плохо — стара. Судя по морщинкам — под сорок. Впрочем, какая разница? Возраст женщины, по мнению опытных банковских дон-жуанов определяется в постели, где дряблая кожа и морщины спрятаны в темноте, на виду только горячность и энергия. И потом — чем баба старше, тем она опытней. Что до опасности подхватить «венеру», то, насколько Ежик осведомлен, торгашек систематически проверяют.
Окончательно решившись, Вадим ускорил шаг. Почти побежал. Сейчас узнает, когда немолодая телка отправится домой, напросится в гости. Придется потратиться, не без того — закупить коньячишко, сладости, тортик: рынок он и в любви — рынок, бесплатно сейчас даже не оправишься. Но стоить любовное свидание будет намного дешевле визита в ресторан.
Любвеобильный клерк не заметил слежки — мысленно он уже сидел в квартире торгашки за накрытым столом, поливал хозяйку сладкими комплиментами, провозглашал тосты за «настоящую» любовь. И осторожно — не спугнуть бы! — подбирался жадными руками к зрелым прелестям женщины.
Оборин проинструктировал двух ребят из службы наружнего наблюдения и пошел вслед за ними.
На улице быстро темнело. Пошел нудный дождик, смешанный с колючим снегом, поднялся ветер. В ста шагах от желанного комка Вадим все же не выдержал — перешел на бег трусцой. И вдруг остановился. Не сам — помогли. Двое парняг умело скрутили клерка, втолкнули его в темный провал междомовой арки. Заткнули рот вонючей тряпкой, угрожающе посоветовали молчать, зашарили по карманам.
— Говори, падла, где капуста? — проворчал один из налетчиков, которому надоело выворачивать карманы фрайера. — Найдем в штанах — выдерем вместе с… корнем, — хрипло засмеялся он.
Пришлось признаваться. А что делать? Жизнь дороже двухсот баксов, лежащих в кармашке, пришитом матерью к изнанке брюк. Бандит не ошибся — деньги спрятаны в непосредственной близости к мужскому «корню». Вадим дрожащими руками расстегнул ширинку, достал две стодолларовых бумажки.
— Хоть одну оставьте, — попросил он, стараясь придать голосу твердость. — Иду отдавать долг…
— Ништяк, заработаешь…
Неожиданно под арку свернул толстый мужчина. Увидел сцену ограбления, выхватил пистолет.
— Стой! Стрелять буду!
Налетчики нырнули в спасительную темноту. Мелкаши, наверно, тех, кто работает по крупному, оружием не испугаешь, равнодушно подумал Ежик и пошел навстречу спасителю. Тот подхватил его под руку, вывел на освещенную улицу. Пригляделся.
— Господи, да ведь мы знакомы! Если не ошибаюсь — Вадим?
Ежик безвольно качнул головой — говорить, радоваться, удивляться у него не было сил. Единственная мысль — о двухстах баксов, предназначенных на вечернее развлечение с пухлой бабенкой. Нет, он не страдал жадностью, проповедывал известную истину: как приходит, так и уходит. Да и глупо, получая в месяц три тысячи, переживать по поводу пропажи двухсот. Было до слез обидно за исчезнувшую мечту провести вечерок с торгашкой. Придется плестись домой. Возможно матери не удалось заманить очередного хахаля, сидит дома за бутылкой в одиночестве. Если так — Ежикк поделит с ней недопитую водку, потом очумелый заберется в свою комнату, более похожую на чулан, и утонет в черном омуте тяжелого сна.
— Ограбить успели? — не унимался толстяк. — Много взяли?
— Двести баксов.
— Ну, это мелочь, — весело воскликнул Оборин. — Займите у меня. При случае отдадите.
— Почему при случае? — воспротивился обрадованный Ежик. — Завтра же принесу. Будьте добры, ваш адрес…
— Понимаю — в вас говорит ущемленное чувство мужского достоинства… Ладно, так и быть — согласен. Только — никаких адресов. Встретимся, как раньше говорили, на нейтралке. Точнее, в семь вечера на этом самом месте.
— Господи, как же вы меня выручили!… Только, так я не могу, в наше время разбрасываться деньгами опасно. Вдруг со мной что-нибудь случится, — залопотал раскрасневшийся клерк, поспешно пряча баксы во внутренний карман куртки.
— Вы правы, дорогой друг… Ну, что ж, я не возражаю, напишите расписку.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80