Запрыгал перед опешившими зеками. Взмахивая куском трубы, истерически заорал:
— Не дам! Вначале меня замочите, потом до Кольки доберетесь!… Ах вы, петухи неощипанные, жеребцы кастрированные, паханов изображаете, да? Расшлепались, безмозглые ослы, мозги раскисли от нюхалки, да? Не соображаете, что зекам башли не доверят, что их до вольных не допустят?… Ишь ты, мочить задумали, твари ползучие… Да я вам сейчас последние мозги повышаю!
Радик кривлялся, подпрыгивал, непрестанно бранился. Настолько замысловато, что я не выдержал и, несмотря на серьезность обстановки, расхохотался.
Зеки, ворча, отступили.
Только в раздевалке я понял: цыган перепуган не меньше моего — до дрожи в коленках, до слез. Именно от испуга — истерические вопли, бешеные скачки вокруг рэкетиров, угрозы.
Но не отступил тщедушный парнишка перед тремя здоровенными мужиками, не спасовал… А ведь понимал, не мог не пониматьь, что ничего со своей игрушечной трубкой не сделает, видел, что
в руке одного из зеков угрожающе чернела заточка…
— Неужто полез бы в драку? — недоверчиво спросил я цыгана в гараже. — Тебя бы одной соплей перешибли…
— Полез бы, еще как полез, — гордясь своим поступком, заверил меня Радик. — А ты разве оставил бы брата в беде?
— Конечно… не оставил… Ты не отвлекайся, шплинтуй как следует
— Ну?
— Лапти гну! — заорал я, стараясь скрыть замешательство. Полуграмотный сын кочевого племени дал мне наглядный урок верности. Без высоких слов и поэтических сравнений. Что перед его поступком высокие слова: человек человеку товарищ, друг… и так далее, не помню.
Дни шли за днями, недели за неделями.
Я с нетерпением ожидал свидания с Любашей. Личного, то есть, когда между нами не будет ни стекла, ни решетки.
И оно состоялось.
Небольшая комната с узкой кроватью, столом и двумя стульями, после барака казалась мне шикарными апартаментами. Мы стояли друг против друга, не решаясь обняться.
— Как ведёт себя твой «хулиган»? — шепотом спросила Любаша.
Знакомая словесная разминка, предваряющая слияние.
— Плохо ведёт. Не слушается, дерзит, — охотно включился я в игру.
Не пора ли наказать его — поставить в угол?
— Давно пора…
Я обнял девушку. Её непослушные руки расстегнули пояс брюк, опустили молнию на ширинке.
— Возьми меня, милый… Господи, как же я соскучилась по твоим объятиям!
Сдерживая нетерпение, я помог Любаше освободиться от блузки и джинсов, снял с неё комбинацию и лифчик.
Когда я вошёл в неё, скрипнули пружины солдатской койки.
— Так, любимый, так! — горячечно шептала она, будто помогала мне достигнуть нужной глубины. — Только не торопись, милый, дай мне почувствовать тебя…
Объятия, объятия… Кто способен измерить их силу и сладость? Комната с окрашенными масляной краской панелями давно не беленым потолком стала нашей. На целый час…
— Сняла комнату в соседней деревушке, — разнежено шептала Любаша, положив голову мне на грудь. — Хозяйка хорошая, чем-то напоминает Дарью Павловну… Работаю… Взяли на ферму доить коров… Дело нехитрое, освоила, выдаиваю не меньше других… Как твои дела?
Говорить не хочется. В голове все перемешалось, мысли будто плавают в розовом тумане.
— Нормально. Работаю. Вроде получается… Живу в бараке
— Цыган с тобой?
— Да… чудный парень. С нетерпением ожидает жену. Кажется, очень ее любит…
Отведенное для личного свидания время пролетело со скоростью современного самолета… Когда следующее?… Снова считать дни и часы…
2
Начальник гаража, старшина внутренних войск, ходит мелко семеня короткими ножками. За это он получил у зеков прозвище Муха. Всегда появляется незаметно, будто вырастает из-под земли. И постоянно ругается… Нет, не матом — черти, дьяволы, хулиганы. Самое обидное ругательство в его устах зек ты навек!
На ругань не обижаются, втихомолку подсмеиваются.
Первые два рабочих дня Муха не отходил от нас ни на шаг. Сторожил каждое движение, ловил каждое слово. Будто оценивал, на что годны новые работяги.
На третий день отозвал меня в сторону.
— Ты, дьявол, в технике разбираешься, ничего не могу сказать. А твой напарник — хулиган, зек навек. Зачем, черт тебя побери, представил его классным автомехаником? Зачем обманул начальство?
Вот оно то, чего я боялся. Стоит старшине доложить подполковнику — хлопот не оберешься.
— Гражданин старшина, очень прошу: не выдавай! Радик — парень хороший, сообразительный. Клянусь, через месяц-другой меня заткнет за пояс. Талант у него…
— Талант хлебать баланду!… Ладно, потерплю месячишко, погляжу, что у тебя получится. Если Власов не освоит автопремудрости — доложу по команде, дьявол тебя возьми с твоими фокусами!
Я не стал передавать цыгану угрозу старшины. Подгонять парня нет необходимости — и без того вкалывает без перекуров. Просто начал относиться к нему строже…
Видимо, слух о том, что на зоне появились классные автомеханики, не без помощи начальства распространился по округе, Количество заказчиков росло изо дня в день. Тащили на буксирах избитые машины, приезжали своим ходом, жалуясь на перебои в работе двигателя или ходовой части. Платили, не торгуясь, соглашаясь с калькуляциями, составленными старшиной.
А тот буквально на глазах ожил. Он смотался в ближайший город, раздобыл в тамошнем автосервисе новейшие ценники, договорился о поставке дефицитных запчастей.
Работа закипела вовсю.
А когда из ремонтного бокса выкатился первый отремонтированный «жигуль», по заключению государственного автосервиса годный только на переплавку, возле въездных ворот в гараж начали образовываться очереди.
К нам с Радиком добавили двух зеков, объявивших себя автослесарями.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69