Первый час ночи. Сейчас меня вместо тепла встретят холодом. Ни одна жена не любит, когда в такое время беспокоят уставшего мужа Наташа, к примеру, высказала бы ночному абоненту все, что она о нем думает…
Длинные гудки — один, второй…, четвертый… Представляю себе, как женщина, не открывая заспанных глаз, тянется к телефонной трубке… «Не сердись, милая, — мысленно уговариваю я Гошеву. — Я ведь по делу, отложить разговор на утро просто нельзя… Потерпи, разбуди Колю. Он не рассердится…»
Неведомыми путями моя мольба доходит до гошевской спальни.
— Слушаю вас…
— Простите за поздний звонок…
— Вам — Николая Викторовича?
— Да… понимаете, приходится беспокоить… Извиниться в десятый раз не успел. В трубке — голос Гошева. Вовсе не сонный, такой же, как обычно, на службе.
— Слушаю вас?
Извиниться перед женщиной — сам Бог велел, а вот перед капитаном извиваться дождевым червем не стану!
— Николай, узнаешь?
— Конечно… Что случилось?
В голосе — тревога. После убийства Павла она вполне обоснованна. Я, к примеру, подобный ночной звонок воспринял бы этаким сигналом бедствия.
— Ничего страшного. Просто я его, кажется, вычислил… Почти вычислил, — суеверно поправился я. — Похоже, за ним охотятся. Ни в коем случае нельзя допустить в условиях больницы разборку. Знаешь, чем это пахнет?
— Все понятно. Немедленно приму меры… Как ваше здоровье?
— Поправляюсь. Не волнуйся.
— Переехать в другую больницу по-прежнему нет желания?
— Нет!
— Тогда… Завтра, вернее, сегодня в вашей палате появится новый больной… Вы меня поняли?
— Понял… Помнишь мою просьбу в отношении невесты «нефтяника»?
— Все надежно.
— Появилось сто двадцать пятое серьезное предупреждение. «Нефтяник» в панике…
— Проверю… Его приятель не появлялся?
Гошев привык бить в лет. Не какого-нибудь захудалого тетерева, а опасного ястреба. Спрашивает, об Ухаре. Ибо «нефтяник» — Фарид, а вычисленный мною «такелажник» видный авторитет.
— Ничего уже не изменить. Повязать — дело техники, главное выследить, — осторожно ответил я. — Завтра же постараюсь свести знакомство с его подружкой…
— Ни в коем случае! -спохватившись, Гошев, сменил слишком приказной тон. — Очень прошу ничего больше не предпринимать…
— Не беспокойся. Температуры нет, бедро почти не болит. Кстати, долго говорил с известным тебе «колбасником». Приятель «нефтяника» и до него добрался…
Намёк мой прозрачен до идиотизма — младенец распознает. Но ничего лучшего не придумано. Остаётся надеяться, что телефон начальника отделения не прослушивается.
Видимо, такая же мысль пришла в голову и Николаю. Он отбросил условности и заговорил на всем понятном языке.
— Отдыхайте, лечитесь и — все… Никакой самодеятельности, Простите за тон, но обстановка слишком накалена. Люди нацелены, работают. Вас будут охранять, но и сами на рожон не лезьте. В отношении подруги «нефтяника» тоже приняты дополнительные меры безопасности…
— Это крайне важно… Я пообещал Фариду.
— Сделаем… Теперь слушайте меня. На днях, может быть, даже сегодня Гену навестит его брат. Учтите, он — под подозрением. Возможен контакт с «такелажником». Будьте внимательны, но ничего не предпринимайте… Баба, которая вертелась около Павлика и сейчас интересуется вами — наводчица авторитета, которого мы разыскиваем.
— Спасибо…
— Брать ее -нет оснований. Я уже переговорил с кем надо, ее изолируют. Скажем, постельный режим. Ваш сосед тоже повязан с тем же «такелажником». Его сегодня переведут в другое отделение — место займет наш человек… Что еще?
Иносказания отброшены, можно говорить открытым текстом. Иначе мне не выдать следующую дозу информации…
— Банкир — Махов Никита Дмитриевич, — тороплюсь я завершить разговор. — Владелец банка, финансирующего преступные группировки. Кстати, похоже, именно этот банк оплачивает лечение «такелажника» и его приятелей. Именно на него нацелился Ухарь…
— И это проверим…
Не отделение — змеиный заповедник, обитатели которого жалят друг друга. Заодно «ужалили» отличного парня, отличного сыщика — Павлушку…
— Фарид, пожалуйста, проводи меня до палаты. Бедро разболелось — спасу нет… Да и моторчик, — я выразительно прижал ладонью левую часть груди, — стучит не в лад…
Боли в бедре я не ощущаю, сердце работает, как никогда, четко и ровно, но мне необходимо переговорить с парнем в отсутствие девушки. Она и без того что-то заподозрила и не сводит с меня вопрошающего взгляда.
— Я тоже провожу…
— Силенок не хватит, — важно изрекает Фарид, беря меня под руку. — И без того за вечер набегалась — тому «утку», тому укол, тому лекарство, тому клизму… Посиди, отдохни, — заботливо добавил он. — Учебник по фармакологии читай, к экзаменам готовься. Провалишь — отшлепаю!
Мариам улыбнулась наивной угрозе, но послушалась: села за свой стол, придвинула стопку книг.
— Учится! — с гордостью пояснил парень. — Скоро будет врачом и моей женой… Хорошо, да?
26
Мы медленно пошли по «проспекту» по направлению к палате. Отделение спит. Лишь изредка проковыляет к туалету темная фигура больного в накинутом на плечи халате. Или кто-то, измученный бессонницей, шаркая тапочками, пройдет к дежурной медсестре за снотворным.
Три женские палаты объединены в своеобразный «бабский блок». Располагается он за туалетом, перед выходом на лестничную площадку. До туалета находятся мужские палаты, примыкающие к солидному, неизвестного назначения помещению с одной стороны, и к ординаторской — с другой.
Пост дежурной медсестры — напротив туалета, на границе между «бабскими» и «мужицкими» палатами.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49