Неподалеку от выхода стоит лоток с разложенными очками, напротив женщина торгует дамскими сумочками и разной хурдой-мурдой. Именно там и станет прогуливаться капитан.
Без пяти одинадцать я неторопливо вышел из метро. Огляделся. Славка отчаянно торговался, держа в одной руке дамскую сумочку, вторую запустив в карман за деньгами.
— Ничего себе заломила цену! — гневался он. — Полтыщи за дерьмовую смесь дермантина и тряпки!
— Поищи что получше — кусок отдашь, — мягким, совсем не торгашеским голосом возражала женщина. — Кожаные сейчас в цене, да и то — купишь вьетнамское или китайское дерьмо — на одну зиму хватит…
— За триста отдашь?
— Ни за что. Какой смысл себе в убыток торговать?
Ромин с подчеркнутым сожалением положил понравившуюся ему сумочку на место. Встряхнулся на подобии петуха, попавшего под дождь.
— Ладно, поброжу по рынку, поищу. Не найду чего-нибудь получше и подешевле — возвращусь к тебе для окончательного разговора…
И пошел вдоль лотков, киосков и просто людей, торгующих с рук. Не оглядываясь, заложив руки в карманы. Человек прогуливается просто так, без определенной цели. Приценивается, не без того, сама рыночная обстановка подталкивает.
Я прибавил шагу и догнал приятеля.
— Ты? — деланно удивился он. — За продуктами либо за шмотками?
— Не придуряйся, Славка, пойдем посидим где-нибудь, потолкуем.
— Сбрендил? — опасливо оглядываясь, пробормотал сыщик. — Хочешь засветиться?
— Ни то, ни другое. Имею разрешение и поручение своего хозяина…
Вкратце я нарисовал новую обстановку, сложившуюся после убийства депутата и сопровождающих его лиц. Ромин внимательно выслушал, по привычке потирая нос и хмуря негустые брови.
И все же «осваивать» и дальше простреливаемый взглядами рынок слишком опасно, даже при наличии разрешения Волина. Прежде всего потому, что главарь «крыши» не единственный лидер в криминальном мире столицы, у него имеются сверхлюбопытные конкуренты, которые заинтересуются необычной встречей главного аналитика «музыкальной мастерской» с капитаном уголовного розыска из Кимовска.
Не сговариваясь, мы прошли подземным переходом к улице «Теплый Стан» и медленно двинулись в сторону Юго-Запада. Шли и перебрасывались короткими фразами, любовались красивыми корпусами зданий, нарядной рекламой, множеством иномарок, заполонивших чисто русский город.
Ромин хмурился.
Перспектива изображать купленного на корню мента не особенно его порадовала и он, наверняка, мысленно перебирал своих сотрудников, все больше и больше склоняясь к мысли о том, что уголовный розыск Кимовска явно залез на «чужую» территорию.
Ведь действовать придется не в родном Кимовске — в Москве, так почему он должен подставляться, рисковать своей не раз простреленной шкурой или — шкурой своих ребят? Пусть этим займется МУР, у него больше возможностей…
— Ладно, подумаю, — недовольно пробурчал он. — Сообщу через Ивана… Теперь слушай меня… Дед Ефим раскололся.
Я равнодушно кивнул. Славка обладал удивительным талантом допрашивать подозреваемых и свидетелей, умел так втираться в доверие, так строить, казалось бы, совершенно безобидные вопросы, что даже закоренелые преступники, побывавшие в руках доброго десятка следователей, невольно приоткрывались.Так почему должен быть исключением воротный страж, из жадности проевший остатки своих мозгов?
— Ну и что ты откопал?
Ромин недовольно фыркнул. Будто кот, которому вместо молока подсунули блюдце, заполненное несвежей, протухшей водой. Ибо, несмотря на зрелый возраст, Славка обожал комплименты и славословие, в буквальном смысле слова грелся под жаркими лучами похвалы, как греется озябший человек перед горящим камином, поворачиваясь к нему то одним, то другим боком. А недавний зек и давний сыщик вместо восторженного удивления задает примитивный вопрос: что откопал? Разве не обидно?
— Как ты и предвидел, престарелый сторож — слуга двух господ: Пантелеймонова и Волина, — перешел капитан на сухой официальный тон. — Отхватывал из этой своей паскудной деятельности немалые барыши. Но дело даже не в барышах. Дед Ефим косвенно или прямо принимал участие во всех преступлениях, совершенных на Росбетоне: его шестерки убрали друзей-бетонщиков, он организовал похищение Алферовой. В трех своих делишках дедок так и не признался: в убийствах Вартаньяна и Слепцовой и в покушении на тебя… Впрочем, ещё не вечер, мы с этой древней падалью ещё не все обговороили, он, старый бандюга, ещё попляшет под мою дудочку. Я его, занюханного сексота, выведу из болота, где он надеется отсидеться, на чистую воду…
Неприкрытая злость так и бурлила в парне, переливаясь через край, заставляя сжиматься крепкие кулаки и сужаться зрачки. Пряча напряжением воли эту злость при общениях с преступниками, сейчас Ромин изливал её, сорвав предохранительный клапан с кипящего «котла».
— Конечно, выпотрошишь и дедка и его шестерок, — слегка погладил я по «колючкам» вз»ерошенного друга. — Давай лучше поговорим о другом: как я тебя «завербую»?
— Меня? — удивился Ромин. — А кто тебе сказал, что подставкой буду именно я? Ничего подобного, не собираюсь. У меня дел — во! — рубанул он себя по горлу ребром ладони. — Заниматься одним Росбетоном — накладно.
Вообще-то, Славка прав, я его понимаю на все сто процентов, но другого кандидата не просматриваю… А почему давно отошедший от дел сыщик должен «просматривать» ловких и деловых сотрудников угрозыска? Слава Богу, не шаман и не экстрасенс — обычный затюканный эксуголовничек, затесавшийся в чужую игру.
— Что ты скажешь о кандидатуре Ваньки Сергеева?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93