Я недоуменно оглядел близлежащее пространство, даже посмотрел на легкие облака, лениво передвигающиеся по небу — уж не верхом ли на них ускакал посланник Доцента?
За короткое время я почувствовал себя более спокойным и уверенным. Еще бы! Одно дело, когда ты идешь один, не зная, с какой стороны выпрыгнет пастух или убийца, совсем другое, когда тебя охраняют. После исчезновения Семена я оказался беззащитным. Налетайте, убийцы, стреляйте, режьте, для вас — никакой опасности!
Дорога к дому превратилась в самый настоящий ад. Без участия рогатой и хвостатой нечисти. Которая может появиться в любой момент.
Когда недовольно заскрипели израильские замки, я ощутил неожиданный покой. Сейчас на цыпочках пройду по коридору, укроюсь в знакомую до мелочей комнатушку, поставлю на плитку изрядно закопченный чайник и навзничь упаду на немолодую, но все еще упругую, тахту.
Ко всем чертям обещание, необдуманно данное бабе Фене, к дьяволу — телохранителей и людей, пославших их охранять меня, в преисподнюю — уголовный розыск и криминальную фирму Доцента. Мне нужно работать, понимаете извечное желание маленького человека — ра-бо-та-ть! Для того, чтобы набить пузо, прикрыть голое тело, заплатить за коммунальные услуги, купить интересные книги, хотя бы раз в неделю переспать с женщиной.
И все!
Не хочу ни социализма, ни капитализма, вызывают головную боль ухищрения многочисленных партий и объединений, тошнит от мутного потока вранья обозревателей, появляется усиленное сердцебиение от проливных дождей обещаний и посулов.
Мне так мало нужно: надежная крыша над головой, приличная жратва и пищущая машинка с пачкой чистой бумаги. И оставьте меня, ради Христа, в покое, чихал я на вашу благотворительность и обещания светлого будущего. Пусть — будет светлое или туманное, главное — настоящее, не фальшивое, дарующее людям спокойствие. Клеймите меня мещанином, обывателем, кем угодно, но дайте прожить отведенные годы спокойно.
Вот сейчас отдохну, выпью чашечку кофе, взбодрюсь и засяду за работу.
Именно об этом мечтал я, максимально осторожно толкая скрипучую дверь. Наконец, она поддалась и я вступил в пропахший всеми мыслимыми ароматами коридор. Даже с закрытыми глазами могу сказать, что в нем делается.
Совсем недавно старик Сидоров опростался в унитаз. Вонь по всему коридору…
Баба Феня изготавливала на кухне любимое ею и нелюбимое мужем блюдо: борщ из костей, купленных по дешевке на оптовом рынке. Вкуснейший аромат…
Надин сегодня не работает — помылась под душем, облилась духами и залегла в ожидании моего появления. На кухне сохнет женское белье: комбинашка, трусики. Демонстрируют сдобное женское тело, сейчас доступное для меня…
Баба Феня и коротышка помыли полы. Каждая — возле своей двери. Дерет нос в"едливый запах хлорки, которую старуха в целях профилактики щедро сыпет в таз с водой…
Привычная обстановка.
Дед Пахом не шаркает по коридору — сидит на сундуке, упершись немигающим взглядом в стену, в которую вмурована древняя печь, когда-то — единственное отопительное устройство. Провели центральное отопление, убрали трубы на крыше, а вот печь оставили. Экспонатом проклятого прошлого.
Печь выходит топкой в коридор, боками — в мою и в стариковскую комнаты. У Надин — отдельная, облицованная израсцами. Интересно, чем коридорная топка заинтересовала старика? Воспоминаниями о благодатном прошлом либо извечным желанием всех пожилых людей погреть ноющие кости? Сомнительно — на улице стоит лето, тепла хватает.
Крылья старческого носа Сидорова нервно подрагивают, плечи обвисли. Будто он видит бушующее пламя в печи и ощущает приятный запашок дымка.
Я так и не привык общаться с дедом — пока докопаешься до спрятанного смысла его слов — потом изойдешь. Моя нервная система за вчерашний день настолько разболталась, что дополнительной нагрузки просто не выдержит — рухнет, развалится.
К тому же, порученная Васькой разработка косноязычного старика бездарно завершена, ничего, кроме дурного воздуха, не раздобыто. Не считая информации о таинственной «орденоносной» коллекции дипломата. На мой взгляд, ничего не дающей. Стулов, похоже, расценивает ее по другому. Ну, и пусть расценивает, на то он и профессионал, мне с ним не тягаться.
Поэтому осторожно, на цыпочках двинулся по коридору. И добрался бы до заветной двери незамеченным, если бы не помешала баба Феня.
Старуха выбежала из кухни с привычным, покрытым салфеткой, подносом и загородила дорогу.
— С приездом, Игнатьич… Небось, голодный? Сичас подкормлю…
Судя по напористости и энергичным движениям, дело не только в кормежке. Скорей всего, за время моего отсутствия у бабуси накопился солидный резерв самых свежих новостей. Правда, протухших она тоже не чурается. По сравнению с известием Доцента предстоящая беседа не так желанна, как ранее. И все же послушать не помешает. Вдруг промелькнет что-нибудь заслуживающее внимания.
С помощью подноса женщина почти втолкнула меня в собственную комнату, закрыла за нами дверь. Признаться, я не особенно сопротивлялся — ароматный борщок парализовал волю, сделал меня добрым и уступчивым. Баба Феня умеет готовить свое коронное блюдо, от тарелки веет умопомрачительными запахами.
— Мой руки, — поставив поднос на стол, скомандовала баба Феня. Придирчиво оглядела далеко не свежее полотенце. — Радиво передавало: микробы разные появились, и еще — бактерии. На деньгах поселились, в воздухе летают. Чаще нужно руки мыть, особо — перед едой.
Радио — главный источник всевозможной информации, которой неизменно и безоглядно верит старуха.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101