дескать, а мы тут вовсе не по делам, так, прогуливаемся.
Во главе кавалькады пылил такой же, как у Зуброва, «хаммер»; следом – два открытых тяжелых джипа и фургон. На Каждом из джипов были закреплены на турелях по пулемету. Сопровождающие были потны, возбуждены, крикливы. Автомобили еще не подъехали, а здоровенный негр в джипе что-то выкрикивал, скалил зубы и нелепо жестикулировал, показывая остальным на их автомобиль.
– Наргори, – презрительно выговорил Зубр.
– Кто?
– "Ничьи". Наргори не относят себя ни к одной из этнических групп, не чтут ничьих законов, притом трусливы, дерзки и алчны. Сейчас убедишься.
– Застарелая распря? Между мушкетерами и гвардейцами?
– Джамирро до Ришелье как обезьяне до луны.
– Шпаги выдашь, командор?
– Они под пулеметами – без надобности.
– Тогда – не отвалить ли от греха? Из возраста д'Артаньяна я давно вышел.
Да и ты не Атос.
Зубр промолчал.
– Не, я не «страха ради негритянска», а чтобы не усугублять. Как учили еще самураи, искусный воин не тот, кто побеждает в схватке, а тот, кто с ней разминулся.
– Не ерничай. Считай, интуиция притупилась: ром-то был «негро».
– Будем тереть?
– Слегка. По здешним понятиям.
– Сарынь на кичку, атаман? Резвы рученьки разминаем или длинные языченьки чешем?
– По обстоятельствам. Но без пальбы. Наргори столь же наглы и бесцеремонны, сколь и трусливы. И силу понимают.
– Силу понимают все.
– Но не все подчиняются.
– Вопрос философский.
– Будут задираться – отвязываемся без сантиментов.
– Да какие уж сантименты при этаких габаритах! – кивнул Данилов на великана негра.
– Его зовут Конг.
– Так мама назвала?
– У таких не бывает мамы.
Конг тем временем легко перемахнул борт джипа, из динамиков машины настукивала ритмичная музыка, и Конг двигался, притопывая ей в такт, оскалив ослепительно белые зубы. За ним выпрыгнули еще двое, за плечами у них бестолково болтались «Калашниковы».
Дверцы «хаммера» распахнулись. Из задней вышел высокий, длиннорукий и длиннозубый чернокожий, одетый в хаки с закатанными рукавами. Из другой – двое белых: темноволосый, с незапоминающимся приятным лицом и безразличным взглядом светлых глаз и еще один – рыхлый, черноволосый, пухлогубый; сальные волосы патлами спадали на плечи, жирное угреватое лицо, несмотря на возраст – а было ему на взгляд лет двадцать пять, не меньше, – еще не знало бритвы; только на скулах и щеках курчавились редкие жесткие черные волосья.
– А команданте наш с гостями. – Лицо Сашки Зуброва стало совсем нехорошим, улыбка сделалась приторно-змеиной.
– Выставка уродов, – хмыкнул Данилов. Зубр не ответил.
– А это и есть наш Зубр. – Даро Джамирро развел руки, словно показывая гостям: вот ведь какого редкого бугая вырастили на вверенной ферме, а улыбка у генерала секуритаты сделалась столь безмерно широкой, что лошадиные зубы, казалось, заняли не просто всю нижнюю часть лица – большую его часть. – Гроза буша и нянька нгоро. Учит аристократов, как побеждать.
Неприметный белый перекинулся с Зубровым мгновенным взглядом... или Данилову это только померещилось?
– Даро, по-моему, вы славно повеселились, – нейтрально сказал Зубр, но в голосе его пророкотала угроза, едва слышимая, как ропот дальней грозы.
– Ты и не представляешь, Зубр, как повеселились! Столько гнусных повстанцев развелось по отдаленным местам: мода, что ли, такая? Вот мы их и профилактировали... Дело это не господское, муторное, всякую нечисть огнеметами гонять, но вишь ты – гостям понравилось! Сначала собачек пустили. А они дики и голодны. А как крови отведают, человечьей крови... Людишки бесятся, мечутся одержимо, бегут... А тут еще огонь! Представь: хижины и – море огня, со всех сторон, и грохот растяжных «лягушек», нет, они не убивают, лишь калечат, и этих калек настигают взбесившиеся черные псы.,.. А сами черные негритосы – горят, горят и воняют керосином! – Джамирро хохотнул нервно и искренне. – Ты ведь не любишь негритосов, Зубр? И меня не любишь, и моих «воинов леса»? А вот эти двое белозадых – любят! Ох как любят! Один просто любит, другой любит снимать на пленку! Он корреспондент. Шпион, значит! У него шакалья работа: выискивать падаль. Что его ждет? Шакалья смерть. Он станет падалью, ты станешь па-Далью, они станут падалью... Вот правда нашей земли.
«Воины леса» мирно подергивались в такт барабану из динамиков.
– Да, там еще были детишки, в селении! А знаешь, как разлетаются маленькие головки при попадании тупой штурмовой пули! Что? Не желаешь слушать? Это – наша земля и наша жизнь! Мы осквернили ночь Луны? Ха-ха! Ятуго напридумывали себе сказок и богов, а нет бога, кроме... – Тут Джамирро словно скрутило в приступе боли, послышалось какое-то бульканье – нет, он так хохотал.
– Пожалуй, мы поедем, генерал, – отстраненно произнес Зубр. – Дела, знаешь ли.
– Брезгуешь? Его превосходительство и великосиятельство Джеймс Хургада тоже брезгует: как же, жечь огнеметами людишек, подыхающих от СПИДа и голода...
На земле, стоящей на нефти и алмазах! Вы, белозадые, вымирающая раса. А я – уничтожаю тех из своих, что уничижают своим ничтожеством величие Черного континента! Как и эти глупые ятуго, смешавшие свою древнюю дикую кровь с той пеной, что течет в ваших жилах! Вы слишком изнежены вашей цивилизацией!
Посмотри на Конга! Вот он – сын городской помойки и горного водопада! Когда-то живот его раздувался от нечистот, а голова была похожа на кокосовый орех на тросточке. Посмотри теперь!
Конг продолжал пританцовывать под ритмичные звуки. Взгляд его делался все более бессмысленным. Внезапно он подскочил к машине, распахнул дверцу.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180 181 182 183