ТОП авторов и книг ИСКАТЬ КНИГУ В БИБЛИОТЕКЕ
..
Знаешь, Данилов... Мне кажется порой, что все это действительно было... И – осталось в прошлом. Сейчас люди не живут. И даже не стремятся к этому.
Олег разлепил запекшиеся губы, произнес отчетливо:
– Схема.
– Что? – не поняла Даша.
– Схема. Самое популярное словцо наступившего века. Отражающее самое значимое теперь понятие. Схемы сжигают людей. Подчиняют их. И расчерчивают существование на квадраты пустых дней. И нет в нем места ни солнцу, ни морю, ни любви. В нем нет места жизни.
Данилов замолчал. Пригород кончился, просторный проспект превратился в ровное полотно шоссе, и оно мягко стелилось под колеса. Даша успокоилась и уснула, убаюканная покачиванием автомобиля. Машина нырнула с горы вниз, набрала скорость и устремилась вверх, к краю сгустившегося до плотной синевы неба, словно хотела взлететь.
Глава 56
...Сначала ему снилось, что он летит. Все тело было невесомым, а воздушные потоки окутывали мягким, влажным теплом. Вокруг стелились облака, лишь иногда внизу проглядывало прозрачное небо, но его снова заволакивало дымкой.
А потом он стал падать. Падение было почти отвесным, стало холодно, тело мгновенно сделалось влажным и липким, когда он начал искать кольцо и понял, что никакого кольца нет, нет никакого парашюта, и он вовсе не летел, он просто выпал сонный из открытого самолетного люка, и теперь его влекло в жуткую бездну...
Сердце словно оторвалось и – падение закончилось. Данилов лежал на узкой тахте, чувствовал, что простыни промокли насквозь, хотел встать, но вялый, вязкий морок словно укутал его навязчивым покоем, и Олег уснул снова.
Теперь ему снился запах орхидей – удушливо-влажный, дурманящий... А он шел сквозь этот запах и сквозь причудливо переплетенные ветви, внимательно оглядывая кусты, чтобы вовремя заметить маленьких, грязно-зеленого цвета змеек, затаившихся в ветвях в ожидании мелкой добычи. Так и шел, раздвигая податливо-гуттаперчевую массу кустов, туда, к свежему дыханию бриза.
Океан открылся сразу. Он был величествен и покоен, как уставший путник.
Валы, казалось, едва-едва набегают на хрусткий крупный песок, но было слышно, как океан дышал – медленно, монотонно, словно отдыхая в полуденном сне.
Ровная широкая полоска песка была вылизана ветрами и абсолютно пустынна.
Только у самой воды шустрые крабы, выброшенные шальной волной, неловко перебирали лапками, стараясь побыстрее вернуться в родную стихию. Чуть поодаль берег вздымался крутым охрово-коричневым обрывом, кое-где поросшим приземистыми кустами и неприхотливой жесткой травкой, ухитрившейся даже расцвести мелкими бледными цветиками.
Девчонка брела по самой кромке прибоя обнаженной, ее худенькая загорелая фигурка казалась частью этого берега, этих древних утесов, скал, выглядывающих из моря, будто окаменелые остовы доисторических чудовищ. Она что-то напевала, играла с каждой набегавшей волной, смеялась сама с собою и с океаном, и гармония счастья казалась полной.
А в дальнем мареве возникло белое облачко. Оно было похоже на батистовый платок, сотканный из прозрачных фламандских кружев, невесомое и легкое, как дуновение... Но марево густело, становилось плотным и непрозрачным, затягивая уже полнеба грязно-белым пологом; оно на глазах меняло цвета, словно наливаясь изнутри серым и фиолетовым... И океан стал сердитым и неласковым, на гребешках волн закипела желтоватая пена, и сами волны сделались непрозрачными и отливали бурым. И только зубья скал ожили в набегающем шторме; вода бесновалась, словно слюна в пасти исполинского хищника... Но солнце еще заливало сиянием берег, и девушка, занятая игрой, не замечала ничего вокруг.
Солнце скрылось в одно мгновение, исчезло, словно кто-то задернул тяжелую портьеру. Девушка оглядела разом ставший чужим и неприветливым берег, метнулась к обрыву; там, над обрывом, полыхнуло бело, земля содрогнулась, и обрыв стал оседать, дробиться пластами... Один замер в шатком равновесии, качнулся и с утробным хрустом рухнул на песок, подминая под себя побережье и окутав все окружающее тонным смогом серо-желтой сухой пыли. Девушка заметалась в этом мороке, взвесь песка и пыли набивалась в легкие, душила...
Олегу казалось, что он парит над этим удушливым смрадом, словно птица. В лиловом небе он видел просвет, заполненный солнечным теплом и синевой чистого неба... Нужно было лишь взлететь туда. Но вместо этого он сложил крылья и ринулся вниз, ощущая, как вздрагивает земля, ожидая, как через секунду-другую новый пласт породы рухнет вниз и погребет под собою и этот берег, и край океана, и девушку.
Он падал почти отвесно с отважным безрассудством, чувствовал, как девушка мечется в потемках беспросветной серо-коричневой пыли, и знал, что должен ее вытащить оттуда ввысь, в ясную синеву... Он несся сквозь серый туман, как сквозь пепел, он кричал, но крик его был бессилен... И тут он увидел ее, неподвижно лежащую у самой кромки воды... Он поднял ее на руки и рванулся вверх, напрягая волю, чтобы совладать со своим телом, ставшим вдруг таким непослушным и таким тяжелым... Пыль застилала все пространство вокруг, душила, и он закричал и почувствовал, как податливый воздушный поток подхватил их и понес вверх, к солнечным лучам и сияющему до боли в глазах небу...
Пласт рухнул и накрыл все тяжкой коричневой массой. Дышать стало трудно, почти нестерпимо, он оглушенно метался и с удивлением ощутил, что толща породы проницаема и похожа на плотную взвесь. Девушки нигде не было, она исчезла. Он брел в коричневой пустоте наобум, чувствуя, как пыль сделалась влажной и стала липнуть к рукам; он нащупал что-то, схватил – кончики пальцев запульсировали изморозевой болью, словно в них впились тысячи кристалликов.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180 181 182 183
Знаешь, Данилов... Мне кажется порой, что все это действительно было... И – осталось в прошлом. Сейчас люди не живут. И даже не стремятся к этому.
Олег разлепил запекшиеся губы, произнес отчетливо:
– Схема.
– Что? – не поняла Даша.
– Схема. Самое популярное словцо наступившего века. Отражающее самое значимое теперь понятие. Схемы сжигают людей. Подчиняют их. И расчерчивают существование на квадраты пустых дней. И нет в нем места ни солнцу, ни морю, ни любви. В нем нет места жизни.
Данилов замолчал. Пригород кончился, просторный проспект превратился в ровное полотно шоссе, и оно мягко стелилось под колеса. Даша успокоилась и уснула, убаюканная покачиванием автомобиля. Машина нырнула с горы вниз, набрала скорость и устремилась вверх, к краю сгустившегося до плотной синевы неба, словно хотела взлететь.
Глава 56
...Сначала ему снилось, что он летит. Все тело было невесомым, а воздушные потоки окутывали мягким, влажным теплом. Вокруг стелились облака, лишь иногда внизу проглядывало прозрачное небо, но его снова заволакивало дымкой.
А потом он стал падать. Падение было почти отвесным, стало холодно, тело мгновенно сделалось влажным и липким, когда он начал искать кольцо и понял, что никакого кольца нет, нет никакого парашюта, и он вовсе не летел, он просто выпал сонный из открытого самолетного люка, и теперь его влекло в жуткую бездну...
Сердце словно оторвалось и – падение закончилось. Данилов лежал на узкой тахте, чувствовал, что простыни промокли насквозь, хотел встать, но вялый, вязкий морок словно укутал его навязчивым покоем, и Олег уснул снова.
Теперь ему снился запах орхидей – удушливо-влажный, дурманящий... А он шел сквозь этот запах и сквозь причудливо переплетенные ветви, внимательно оглядывая кусты, чтобы вовремя заметить маленьких, грязно-зеленого цвета змеек, затаившихся в ветвях в ожидании мелкой добычи. Так и шел, раздвигая податливо-гуттаперчевую массу кустов, туда, к свежему дыханию бриза.
Океан открылся сразу. Он был величествен и покоен, как уставший путник.
Валы, казалось, едва-едва набегают на хрусткий крупный песок, но было слышно, как океан дышал – медленно, монотонно, словно отдыхая в полуденном сне.
Ровная широкая полоска песка была вылизана ветрами и абсолютно пустынна.
Только у самой воды шустрые крабы, выброшенные шальной волной, неловко перебирали лапками, стараясь побыстрее вернуться в родную стихию. Чуть поодаль берег вздымался крутым охрово-коричневым обрывом, кое-где поросшим приземистыми кустами и неприхотливой жесткой травкой, ухитрившейся даже расцвести мелкими бледными цветиками.
Девчонка брела по самой кромке прибоя обнаженной, ее худенькая загорелая фигурка казалась частью этого берега, этих древних утесов, скал, выглядывающих из моря, будто окаменелые остовы доисторических чудовищ. Она что-то напевала, играла с каждой набегавшей волной, смеялась сама с собою и с океаном, и гармония счастья казалась полной.
А в дальнем мареве возникло белое облачко. Оно было похоже на батистовый платок, сотканный из прозрачных фламандских кружев, невесомое и легкое, как дуновение... Но марево густело, становилось плотным и непрозрачным, затягивая уже полнеба грязно-белым пологом; оно на глазах меняло цвета, словно наливаясь изнутри серым и фиолетовым... И океан стал сердитым и неласковым, на гребешках волн закипела желтоватая пена, и сами волны сделались непрозрачными и отливали бурым. И только зубья скал ожили в набегающем шторме; вода бесновалась, словно слюна в пасти исполинского хищника... Но солнце еще заливало сиянием берег, и девушка, занятая игрой, не замечала ничего вокруг.
Солнце скрылось в одно мгновение, исчезло, словно кто-то задернул тяжелую портьеру. Девушка оглядела разом ставший чужим и неприветливым берег, метнулась к обрыву; там, над обрывом, полыхнуло бело, земля содрогнулась, и обрыв стал оседать, дробиться пластами... Один замер в шатком равновесии, качнулся и с утробным хрустом рухнул на песок, подминая под себя побережье и окутав все окружающее тонным смогом серо-желтой сухой пыли. Девушка заметалась в этом мороке, взвесь песка и пыли набивалась в легкие, душила...
Олегу казалось, что он парит над этим удушливым смрадом, словно птица. В лиловом небе он видел просвет, заполненный солнечным теплом и синевой чистого неба... Нужно было лишь взлететь туда. Но вместо этого он сложил крылья и ринулся вниз, ощущая, как вздрагивает земля, ожидая, как через секунду-другую новый пласт породы рухнет вниз и погребет под собою и этот берег, и край океана, и девушку.
Он падал почти отвесно с отважным безрассудством, чувствовал, как девушка мечется в потемках беспросветной серо-коричневой пыли, и знал, что должен ее вытащить оттуда ввысь, в ясную синеву... Он несся сквозь серый туман, как сквозь пепел, он кричал, но крик его был бессилен... И тут он увидел ее, неподвижно лежащую у самой кромки воды... Он поднял ее на руки и рванулся вверх, напрягая волю, чтобы совладать со своим телом, ставшим вдруг таким непослушным и таким тяжелым... Пыль застилала все пространство вокруг, душила, и он закричал и почувствовал, как податливый воздушный поток подхватил их и понес вверх, к солнечным лучам и сияющему до боли в глазах небу...
Пласт рухнул и накрыл все тяжкой коричневой массой. Дышать стало трудно, почти нестерпимо, он оглушенно метался и с удивлением ощутил, что толща породы проницаема и похожа на плотную взвесь. Девушки нигде не было, она исчезла. Он брел в коричневой пустоте наобум, чувствуя, как пыль сделалась влажной и стала липнуть к рукам; он нащупал что-то, схватил – кончики пальцев запульсировали изморозевой болью, словно в них впились тысячи кристалликов.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180 181 182 183