Пока только — возможной.
— Я готов подписать личное поручительство. Аваль.
Гринев пододвинул к себе вексель, расписался, передал Борзову. Савин подхватил его, словно падающий кленовый лист, на лету и упрятал в папку.
Наклонился к уху патрона и что-то горячо зашептал.
Борзов посмотрел в глаза Гриневу, произнес, приподняв уголки рта в оскале, весьма отдаленно напоминающем улыбку:
— У вас светлая голова, Олег Федорович. Будем считать ее надежной гарантией вложенного капитала.
Вынул из внутреннего кармана коллекционный «Паркер», подвинул к себе бумаги из папки, услужливо раскрытой Савиным, поставил размашистый росчерк.
— Деньги переведут сегодня на указанный вами счет. С чего думаете начать, Олег Федорович?
— Слухи.
— Ну что ж, разумно: слухи вещь куда более упорная, чем факты.
Утром следующего дня Гринев чувствовал себя как именинник. Приглашенный Том на мгновение округлил глаза под толстыми линзами очков: галстук от Версаче совершенно не соответствовал деловому костюму Гринева, точно так же, как не соответствовал весь его вид — вид разудалой бесшабашности.
— Мы сегодня делаем что-то особенное... босс?
— Вот именно, Томас. Смотри сюда. — Гринев подвинул клерку несколько листков. — Биржа откроется ровно через пять минут, и ты начинаешь ме-е-едленно и аккуратно скупать акции вот этих предприятий. Сначала тех, что подчеркнуты красным, потом — желтенькие, потом — синенькие.
— А зеленые? — Том сделал пальцами характерное движение, словно перетирая новенькую купюру.
— Зеленые мы с тобой получим потом.
— В каких объемах скупаем?
— В предлагаемых. Но! — Гринев поднял вверх указательный палец.
— Помню. Оч-чень медленно и оч-чень аккуратно.
— Очень-очень-очень аккуратно.
— А все-таки, Олег, какими средствами мы...
— На счетах конторы сейчас где-то семь лимонов зелени. Вот и работай пока этим.
— Пока?
— Да. Можешь слить деньги до копечки. До центика. Но чтобы через неделю, максимум полторы, мы имели весомые пакеты всей этой лабуды.
Том вытянулся шутливо:
— Яволь, герр оберет.
— Действуй.
Олег подошел к окну, напевая: «Бывает все на свете хорошо, в чем дело, сразу не поймешь...» Подошел к шкафу, сбросил официальный пиджак, надел другой, стильный и несколько вычурный, скорее подходящий человеку искусства, чем финансисту, открыл стол, вынул доллары, загодя разделенные на тонкие пачки, уложил каждую в конверт плотной бумаги и спрятал толстую стопу конвертов во внутренний карман.
Гринев вышел из конторы, легкомысленно болтая портфелем, словно прогуливающий второклассник.
— Далеко едем? — спросил несколько озадаченный водитель.
— Общаться с прессой.
— Не мое дело, Федорович, но только к прессе хорошо бы... посолиднее.
— Господа писаки народ творческий, но денежки любят. Я похож на финансиста?
— Да сейчас... не очень.
— Что и требовалось. А статьи заказывать надо. С человека денег наши неподкупные три шкуры снимут и уверят, что сделали ему одолжение. А с игрока что взять? Да еще выряженного этаким Буратино? Только то, что предложит. И то — сразу, потому что потом денег у него не будет. Силен я в психологии?
— Время покажет.
Автомобиль припарковался в центре Москвы, у здания издательского холдинга.
Олег выудил из кармана закатанную в пластик карточку солидного издания, закрепил на лацкане и прошел мимо охраны к лифтам.
Кабинет был завален пачками бумаг. В кабинете располагалось три стола, но на месте оказалась только одна дама лет сорока с больши-и-им хвостиком.
— Елена Станиславовна, как славно, что вы меня дождались, — обратился к ней Гринев.
Елена Станиславовна беспокойно погасила сигарету в пепельнице, подняла на Олега строгий взгляд:
— Что у вас?
— Обещанная сенсация. Вот бумаги по пятнадцати предприятиям. Их реальные балансовые отчеты. Кое-кто хочет их обанкротить...
— ...И прибрать к рукам?
— Гораздо хуже. Похоже, предприятия вообще собираются закрывать и демонтировать. Этот проект обсуждается в кулуарах, — Олег поднял взгляд к небесам, — пока очень глухо, но есть все основания полагать, что слухи не пустые.
Елена Станиславовна бегло просмотрела документы, нахмурилась, взглянула на Гринева, словно завуч на проштрафившегося ученика:
— А как же рабочие? Там же целые города!
Олег развел руками.
— Я с этим разберусь. Теперешнее правительство совершенно одиозно и потеряло всякое чувство меры, — поставила диагноз Елена Станиславовна.
— Когда можно ожидать статью?
— Ну... Это зависит... Олег вынул из внутреннего кармана пухлый пакет и положил на край стола.
— Вот тут дополнительные материалы, они помогут работать быстрее.
— Возможно... — Суровая Елена Станиславовна на конверт не взглянула и даже, похоже, не заметила его — задумчиво переложила бумаги на столе и прикрыла пакет какой-то потрепанной папкой. — Возможно, через три-четыре недели.
— Нужно через неделю. Через две поступят новые материалы, куда более сенсационные.
— Я не гонюсь за дешевой сенсационностью. Мы должны информировать общественность о положении дел профессионально и оперативно.
— Истинная правда.
Олег откланялся и вышел.
Курилка на лестнице в редакции рангом пожиже. Рядом с Гриневым стояла дерганая дама лет двадцати восьми в боевой раскраске и расцветке. Она успевала курить, кокетничать, поправлять локон, теребить папку...
— Светка, я набросал основные тезисы... А ты уж грохни остро, резво, как ты умеешь.
— Олежек, для тебя — хоть луну с неба. Мы поужинаем сегодня?
— Лучше в конце недели.
— В конце недели я занята.
— А сейчас у меня дел невпроворот. — Гринев передал ей пакет.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19