Леночка усмехается – и это все решает. Чтобы одна красотулечка что-нибудь или кого-нибудь уступила другой?Дудки!– До встречи. – Юля улыбается, и я словно тону в ее зеленых, как море, глазах.– Да? И где же мы встретимся?– Ты же сам сказал – в «Трех картах».– Так ты там все-таки бываешь?– Была. Один раз. И буду сегодня вечером. Может быть…А где я буду вечером? Вот что хотелось бы знать. Видя мое замешательство, Юля добавляет:– Или – приду к тебе в гости. Как-нибудь. Если пригласишь.– Приглашаю. Только…– Я знаю. Хижина на берегу моря. Так романтично.– А-а-а…– Ну да. Я же местная. – И Юля… показала Леночке язык. – До встречи, Дрон! – Развернулась, взметнув подол легкого платьица, и зашагала к остановке.Упруго, словно танцуя.Я тронул машину.…Лихо подкатываю к дому.– Поднимаешься? Угощу кофе. Или – чем покрепче.– Лучше – чем покрепче.– Идет.– Но попозже. Через часик.– Дела?– Машину одолжил. Надо вернуть.– Профсоюзу надомников-гомосексуалистов?– Ага, центральному.– Буду ждать. Квартирка шестнадцать.– Ага.И тут Леночка приближается ко мне и целует в губы. А ее правая ладошка скользит по джинсам и замирает на самом достойном месте… А девушка уже вновь далеко от меня, словно ничего и не произошло. Облизывает губки и лукаво улыбается:– Вот вы и попались, Штирлиц. Это – конец. А где же пистолет?.. Возвращайся поскорее, жду, – и выскальзывает из салона.Чего она ждет конкретно – из речи ее не ясно, но все же киваю на всякий случай. Дескать, догадываюсь.«Шестерку» загоняю в один из тихих «лестничных» переулков. Тщательно обтираю все места, которых касался, так же поступаю с бутылкой из бардачка и всякими мелочами – зажигалкой, ключами, документами, «сбруей», «пушкой», ножом, бумажником. Деньги оставляю – грабеж, конечно, но в данной ситуации воспринимаю это как заем – вплоть до выяснения, ну и, частично, как компенсацию морального ущерба. Тем более хозяину деньги уже не пригодятся. Напоследок, из нездорового любопытства, заглядываю в багажник – чисто: насос, запаска, всякий хлам. Обтираю крышку, снова – ключи, забрасываю их в салон вместе с носовым платком, позаимствованным из того же пиджака, и захлопываю машину. Ногой.Итак – тут чисто. Теперь подумать. В погребке на углу выпиваю стаканчик виноградной водки, беру бутылку охлажденного марочного портвейна и уединяюсь на дальней лавочке в сквере.Итак, подобьем бабки.Кто-то меня подставляет, и по-крупному.Сначала посылают дебила с приглашением к Ральфу. Дебил меня не знает, я его тоже (а может, он и не дебил вовсе – пешка, которой пожертвовали). Верзила меня оскорбляет, не предвидя реакции, – но те, кто его посылал и инструктировал, все рассчитали точно. И то, что я человек вспыльчивый, и то, что оскорбить меня безнаказанно нельзя. Знали они также, что справиться со здоровяком я сумею.И наконец учли мое легкомыслие: оставил верзилу на берегу и покатил на его машине – дескать, будет наука, когда оклемается. А некто хладнокровно выстрелил ему в затылок.Пойдем дальше. В машину ко мне подсаживаются две изумительно красивые девчонки. Снова кто-то учел мои слабости, – не посадить их я не мог, и та и другая знают, кто я, – вот и два свидетеля. Плюс старлей спецназа, он мигом вспомнит и клубный пиджак, и зеленую машину.Короче, кому-то выгодно не просто ухлопать верзилу – если он чем-то мешал, могли просто утопить в море – концов не найдешь. Значит, цель – не просто повесить на меня «мокруху», а подставить, и подставить плотно. Кому я мешаю? Или – чего они хотят?Кто – «они»? У меня есть три конца: Ральф – его назвал верзила, Лена и Юля – этих я не прояснил. Ну и старлей – по всей видимости, фигура случайная, но выяснить нужно. Вроде все.Портвейн я допил – настроение улучшилось.– Бутылочку можно?– Что?..– Бутылочка не нужна?Передо мной, просительно согнувшись, стоит мужичонка в сальном пиджачке с истертой сумкой в руках.Санитар сквера. Воняет же от него…– Благодарствуйте. – Бутылка исчезает в сумке, а мужичок наклоняется, подбирает несколько окурков, сует в карман пиджачка, просительно смотрит на дымящийся окурок в моей руке. Бросаю окурок, даю ему сигарету. Сигарету он тут же прячет, суетливо подбирает окурок и сует в рот:– Премного, премного благодарны, – кланяется, с удовольствием затягивается и семенит к выходу из сквера.А настроение снова испортилось. Сам не знаю, почему… Скверный мужичонка.Вот именно: скверный. Завсегдатай сквера. Вроде еще нестарый – занялся бы чем-нибудь вместо того, чтобы тару шакалить. Ладно, не мое дело – проехали.А чувство досады не отпускает. Словно я что-то упустил, не заметил. Только не могу понять – что.Может быть, просто захмелел? Ну что ж, сейчас протрезвеем. Подхожу к стояку разливной палаточки, выбираю бутылку с этикеткой подороже – хотя какая разница, из одной бочки наливают – и одним махом глотаю почти это коньяк, приполный стаканчик. На мое удивление хороший.– Дарагой, зачем напыток обижаешь, – укоризненно качает головой продавец-грузин.– Да кто ж знал, – развожу виновато руками.– У меня плохой напыток нэ бывает, всэ знают.– Извини, спасибо.– Заходы эще, дарагой!Мимо по улице несется милицейская машина, взвизгивает на углу тормозами и устремляется в переулок. Как раз в тот, где я оставил «росинанта». Движимый нездоровым любопытством, иду туда же.У машины – уже небольшая группка людей.– Проходи, проходи, – раздраженно толкает зевак сержант, поигрывая «демократизатором». Но людей прибывает – любопытство штука заразная.Пристраиваюсь чуть позади и…На переднем сиденье «жигуленка» в раскованной позе сидит высокий, моложавый, несколько полный мужчина.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11