Ну, наверное, так и должно быть. Платить-то надо, правильно?
— Ну, конечно, правильно, — сказал Гэс. — Только вот как бы сделать так, чтобы с людьми поступали по-человечески?
В это время во двор дома заехала длинная черная машина. За рулем сидел грузный мужчина; рядом с ним — долговязый представитель закона с острыми чертами лица. Машина остановилась.
— Это они, — прошептала женщина, сильно побледнев.
Новоприбывшие вылезли из машины и подошли к женщине.
— Добрый день, Ада, — сказал толстый елейным голосом и небрежно кивнул в сторону Гэса и Бесси.
— Вы, наверное, и есть владелец местного похоронного бюро, а? — спросил Гэс.
— Да, именно так.
— А это нанятая вами охрана. — Гэс кивнул в сторону человека со звездой шерифа на груди.
— А тебе-то какая разница, — сказал шериф равнодушно. — Да, я шериф, а если будешь тут много болтать, или еще чего-нибудь, то я тебя и твою черномазую красавицу тут же упрячу за решетку.
— Ладно, ладно, полегче, начальник. — Гэс улыбался. — Наверное, я бы тоже нервничал, если б мне пришлось делать такую грязную работу, как тебе.
— Ада, мы приехали сюда не для того, чтобы болтать с незнакомцами, — сказал гробовщик, все еще вежливо и спокойно. — У тебя есть деньги, чтобы вернуть долг?
— Я собираю, я стараюсь изо всех сил, — пробормотала женщина.
— Мне все это очень неприятно, но закон есть закон, а мы не требуем ничего лишнего.
— Послушайте, мистер, так вот получилось, что я должен этой женщине кой-какие деньги. Насколько я понимаю, она хочет, чтобы я посмотрел все бумаги. А то, знаете, для семьи лишиться всего и отправиться бродяжничать по дорогам — занятие не из веселых, а?
— Это все тебя совершенно не касается, — сказал шериф.
— Ну, как бы там ни было, шериф, я все-таки должен посмотреть эти бумаги.
— Фред, покажи ему бумаги, — сказал гробовщик. — Пускай успокоится, и мы быстренько покончим с этим делом.
Шериф передал Гэсу ворох каких-то документов и откусил кусок жевательного табаку.
Гэсу понадобилось всего несколько минут, чтобы разобраться, в чем Дело: женщина поставила крестик на бумаге, которая давала право, в виде возмещения долга за бальзамирование, предоставление места на кладбище и прочие “услуги”, составляющие семьсот долларов, отобрать у нее всю ее “недвижимость”.
— А не дороговато вы тут берете за такие услуги, а? — пробормотал Гэс.
— Никто ее не принуждал выбирать все самое дорогое, — ответил гробовщик. — Она взяла самый лучший гроб из всех, что у меня были. Ну а самое лучшее, естественно, стоит дороже. Мне очень жаль, что для нее все так получилось, но мне же тоже нужно на что-то жить.
— Ну, судя по вашему виду, от недоедания вы не страдаете, — сказал Гэс спокойно. — Я вот думаю, если вы урежете ваш счет, ну, скажем до двух сотен — это будет как раз по-честному. А я должен этой женщине ровно столько же. И мы все уладим.
— Двести долларов? — возмутился гробовщик. — Фред, выполняй свои обязанности! Приступай к описи имущества!
Шериф быстро вытащил длинноствольный револьвер:
— Все устроим, мистер Феркин, как только я утихомирю этого любителя черномазых!
— Дорогая, — сказал Гэс, обращаясь к Бесси, стоявшей за спиной шерифа. — Ты же знаешь — мне не нравится, когда ты балуешь с автоматом. Эта штука случайно может выстрелить сама по себе.
Толстый гробовщик в изумлении посмотрел на Гэса, а потом медленно повернулся. Движения у него были как у механической игрушки. Его охватил ужас, когда он увидел то, что видел Гэс поверх его плеча: Бесси, стоящую у желтой машины и целящуюся в шерифа из автомата.
Ее лицо было искажено зверской ухмылкой, и Гэсу показалось, что ее терпение исчерпалось и Бесси готова отомстить за то, что се в очередной раз обозвали “черномазой”.
— Дорогой, положи яблочко на темечко этому дураку шерифу, — сказала она, растягивая слова. — Я хочу посмотреть — получится у меня очередью сбить это яблочко у него с головы?..
— Фред, знаешь, она действительно собирается это сделать, — сказал гробовщик громким шепотом.
Плечи шерифа опустились, лицо передернулось; когда он поспешно вставлял свой старый револьвер в кобуру, его руки дрожали. Повернувшись в полоборота к черной красавице, величественной в гневе, он выдавил из себя:
— Я извиняюсь. Честное слово! Ей-Богу, извините. У меня просто так вырвалось, пожалуйста, извините!
— А должок мы теперь, думаю, можем снизить до двухсот долларов, а? — спросил Гэс.
— Да, да, конечно, сэр, — уверил его гробовщик.
— Жаль, что вы так быстро согласились. Я думал, вы будете торговаться, и тогда бы я спросил, какой гроб вы хотите приобрести для себя самого. Мне бы не хотелось обижать вашу неутешную вдову.
— Мы определим долг в двести долларов. Так будет по справедливости.
— Я надеюсь, вы делаете это не потому, что вас заставляют так поступить, а? Ведь вы делаете это по доброте душевной, правда?
Поступаете так, потому что уважаете людей — черных, белых, индейцев, богатых, бедных? Я прав?
— Конечно, сэр, правы. Я всегда восхищался стариной Чарли Бридлавом. Поэтому мы и устроили такие отменные похороны.
— Вот и прекрасно. А теперь запишите это все на бумаге, — сказал Гэс, вынимая из конверта две стодолларовые купюры.
Гробовщик не спорил. На гербовой бумаге, которая была положена на капот машины, он написал все, что требовал Гэс. Потом Гэс вручил ему деньги.
— Вот теперь все как надо, — сказал Гэс. — С людьми надо обращаться по-человечески.
— Совершенно верно, сэр. Ну что, Фред, поехали?
— Нет, Фред еще не готов ехать. Он вот тут стоит и размышляет, как чего-нибудь такое подстроить, чтобы мы далеко отсюда не уехали.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111