У нее не было ничего ценного. В лифчике, между искусственными грудями, едва прикрытыми легкой блузкой, лежал конверт с чистым листком бумаги внутри. Голова под париком чесалась, но она не обращала на это внимания. Она наслаждалась своим выходом в свет, своим инкогнито. Время от времени она останавливалась, чтобы полюбоваться на парад.
«Только не спешить», – подумала Элейн. Но возбуждение поднималось в ней волнами, делая ее как бы невесомой.
На улице Лауры было относительно тихо: редкие прохожие, отдаленная музыка – отзвуки большого праздника. Элейн вошла в телефонную будку и закрыла дверь, чтобы избавиться от уличного шума. Четыре гудка, пять, шесть, потом Лаура сняла трубку.
– Алло?
Элейн рассмеялась.
– Лаура, – сказала она. – Лаура... Мы так давно не разговаривали...
* * *
Пойти по часовой стрелке или против? Преследователь шел к пагоде по прямой, оставляя выбор на последнюю минуту. Дикон подумал, что будь он на его месте, ему бы очень хотелось, чтобы его левая рука работала. Итак – против часовой! С секундным опережением, пока человек еще не приблизился, Джон начал двигаться в этом направлении и занял ближнюю секцию. Преследователю выгоднее всего обойти вокруг пагоды, держась от нее на расстоянии десяти – двенадцати футов, тогда он не подвергался бы риску внезапной атаки. Дикон положил по две секунды на каждый клиновидный отсек.
И раз, и два... Дикон перелез в очередной отсек и в ту же секунду увидел преследователя. И раз, и два... Дикон переметнулся назад, в соседний отсек. Уже поздно менять направление. И раз, и два... Снова назад. Слишком поздно, если человек погонится за ним и прибавит скорости. Дикон вернулся в первый сектор и замер на месте. Теперь уже поздно начинать второй круг.
Человек появился справа от Дикона, заканчивая полный оборот. Он внимательно вглядывался в заросли платанов. Рука, которую Дикон чуть не сломал, теперь, похоже, действовала: человек пробовал осторожно шевелить ею. В правом кулаке он сжимал выкидной нож, похожий на серебряную зубочистку. Их разделяли какие-нибудь десять, много – двенадцать футов. Три шага.
Дикон подошел к нему на расстояние вытянутой руки, и в этот момент его противник обернулся. Джон двигался бесшумно, но преследователь был начеку и почувствовал его приближение кожей, ощутив легкий ветерок, едва коснувшийся его шеи. Он держал нож в правой руке и потому инстинктивно отскочил вправо; рука описала дугу, готовясь метнуть нож.
Дикон отклонился в сторону и вперед, одновременно доставая из-за пояса бутылку. Его тело изогнулось влево, как у метателя диска, он размахнулся и, крякнув от напряжения, кинул бутылку, вложив в этот бросок всю силу.
Бутылка взорвалась. Какую-то долю секунды все оставалось так, как было. Дикон слегка качнулся вслед за бутылкой. Потом голова преследователя превратилась в месиво из крови и стекла, и он упал как подкошенный. Дикон затащил мертвое тело в пагоду и пошел к ограде в дальнем конце сквера. Там он задержался на минуту, чтобы снять футболку и вытереть ею руки, а потом запихнул ее в задний карман. Этим летом голый до пояса человек никому не показался бы странным.
Парад все еще продолжался. Несколько людей равнодушно взирали, как он перебирается через ограду. Никто этому не удивился. Люди подумали, что он лазил помочиться или поспать. Может быть, на следующий день кто-нибудь из них и сообразил бы, что видел нечто важное. Может быть, среди них даже нашлась бы парочка сознательных граждан. Дикона это не слишком беспокоило. В свое время он слышал много свидетельских показаний и видел фотороботы. Можно было подумать, что свидетелей просили описать человека-невидимку.
Он смешался с толпой, валившей вслед за парадом.
* * *
Лаура хлопнула наружной дверью и побежала по тротуару. Если бы на улице было меньше народу, слежка бы сразу стала заметна. Лаура пробиралась сквозь толпу, не видя никого вокруг и не думая о том, куда идет: ей важно было то, что она среди людей, а не в доме. Она стремилась в самую гущу, ища спасения в плотности окружающей ее толпы. Спустя десять минут бесцельного брожения она остановилась.
Высокий мужчина в разноцветном «павлиньем» плаще дирижировал труппой танцоров. Он был очень смуглым, его лысая макушка сверкала на солнце. Лаура стояла среди наблюдавших за ним зевак. Плащ раздувался и взлетал в такт его движениям, мелькали темно-синие и ярко-зеленые пятна. От боли в груди Лауре стало трудно дышать. Дирижер поравнялся с ней, плащ распахнулся, переливающиеся на солнце яркие краски «павлиньего» плаща ударили ей в глаза.
Она застыла, словно кролик, зачарованный взглядом удава. Знакомый голос, казалось, снова зазвучал в ее ушах, как молитва, как заклинание. Лаура... Лаура... Лаура... А потом я хочу... А потом... А потом... Она вся дрожала, во рту пересохло, нечем было даже смочить губы. Глаза резало, как будто она не спала несколько ночей подряд.
Элейн стояла в толпе позади Лауры, с трудом сдерживая желание потрогать ее. Она ощущала уязвимость даже в изгибе позвоночника Лауры, в ее руках, не прикрытых летним платьем, изящном изгибе шеи... Элейн чуть-чуть наклонилась, вытянула губы и слегка дунула на белокурые завитки волос. Хватит. Пока хватит.
* * *
Дикон вернулся первым и нашел под дверью письмо. Он отнес его наверх и поставил на каминную полку, а потом направился прямо в ванную. В зеркале отразился сгусток запекшейся крови на лбу и похожие на сыпь точечные красные брызги на правой щеке. Дикон умылся и обтер лицо полотенцем. Хотя Лаура и дала ему ключи от квартиры, он еще не очень хорошо в ней ориентировался. Ему был нужен тазик, чтобы замочить футболку, но поиски не дали результатов.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119