От этого стало противно. Мерзко. Как будто ветер с дождем и снегом хлестнул по лицу мокрым полотенцем.
Он давно уже свыкся со своей таксистской работой и относился к ней скорее с юмором. Потому что иначе нельзя. Иначе свихнешься или начнешь заливать глаза водкой. Потому что ночная «бомбежка» — особый жанр, половину пассажиров составляют уроды всех мастей: наркоманы, проститутки обоих полов, приблатненная шелупонь. Почти каждый ночной пассажир оставляет в салоне благоухание алкоголя.
Купцов давно привык к своей работе. Но за несколько последних дней как будто глотнул свежего воздуха. И от этого закружилась голова. Это было не правильно. Потому что пройдет день, два, три — и ему снова придется возить всякую шушеру.
«Не расслабляйся, Леня, — сказал он себе. — Слышишь — штормовое предупреждение?… Каждый день — штормовое предупреждение».
По боковому стеклу постучали. Купцов повернул голову, механически приспустил стекло. На него смотрели две пары глаз с характерным «точечным» зрачком.
— Добрый вечер, мастер, — сказал ломающимся басом парнишка лет семнадцати. — Есть недорогая магнитная антенна. Не интересует?
— Интересует, — ответил Купцов. — Интересует, где ты ее взял, урод.
Глаза отпрянули. Две темные фигуры пошли прочь. Все равно, подумал Купцов, кому-нибудь продадут и заработают на дозу. А ночью пойдут вскрывать очередную машину. Потом — к барыге. И так — каждый день. Пока не сядут или не подохнут… «Знаешь, что мне сейчас нужно?» — «Освежить дыхание».
И каждый день — штормовое предупреждение. Но, кажется, его никто не слышит.
Петрухин вернулся через полчаса. Шлепнулся на сиденье, закурил.
— Ну, что? — спросил Купцов.
— Проиграл десять баксов.
— Да ты хоть сто проиграй! Я про Лену спрашиваю.
— Видел. Рыжая, как Маруся Огонек.
— Какая еще, к черту, Маруся Огонек? — возмутился Купцов. Но потом сообразил, улыбнулся. — Ты что, имеешь ввиду героиню-медсестру из польского сериала? «Четыре танкиста»?
— Ага. «Три поляка, грузин и собака»… «Шарик, шукай Янека». Каждые каникулы крутили. Помнишь?
— Мне больше «Капитан Тэнкеш» нравился, — сказал Купцов. — Так что Маруся Огонек? То есть Лена Рыжик.
— Около двадцать пяти. Естественно, рыжая. Симпатичная. Сидит на кассе. Баксы приняла, глазом не моргнув. Сменяется в девять утра. Они здесь сутками работают. Сутки через двое. Не представляю, как они в этом бедламе сутки выдерживают.
— А куда же им деваться? — пожал плечами Купцов. — Ладно, завтра утром мы ее встретим.
— И проводим до дому, — согласился Петрухин.

***

Брюнет, кажется, был не очень доволен. В принципе, ему все это было уже не нужно. Но виду Виктор Альбертович не подал. Когда Петрухин позвонил и доложил ситуацию, Брюнет сказал:
— Ну что же, орлы, работайте. Моя помощь нужна?
— Возможно, нам понадобится привлечь дополнительные силы, — ответил Петрухин. — И еще нужен автомобиль.
— Я же тебе джип строговский давал. Ты сам отказался.
— Джип для наших игр не годится. Слишком броский. Дай мне «фольксваген», из-за которого весь сыр-бор разгорелся.
— Забирай, — сказал Брюнет.
— Он мне нужен будет уже завтра в восемь утра.
— Хорошо, я распоряжусь. Ключи, документы и чистый путевой лист будет на вахте. Заполнишь сам?
— Не вопрос, Альбертыч. Из топора суп сварим, — весело пообещал Петрухин. И, чтобы «простимулировать» Брюнета, рассказал ему, какие дивиденды Брюнет заработает в прокуратуре, если сам сдаст им Трубникова-Матвеева. — Вот те и «Саша из „Трибунала“!» А, Альбертыч?
Брюнет согласился, что да, мол, это будет круто. Ежели самим вычислить Сашу — это будет круто. Тогда можно и пиар хороший сделать.
— А как же?! — сказал Петрухин. — Всех отпиарим в хвост и в гриву. Портвейном писать будут… Лепота!

***

Утро было дождливым и холодным. Ветер выворачивал зонты, трепал полы плащей и пальто. Трамваи, автобусы и маршрутки подвозили людей к метро. Спальный район уезжал на работу. Двери «Пионерской» качались туда-сюда, заглатывали утреннюю человечину. Эскалаторы везли человечину вниз, вниз, вниз, чтобы выпустить на поверхность за много километров отсюда. Вместе с ними спускались под землю бригады карманников. Домушники еще спали. Их время наступит позже, когда большая часть граждан будет зарабатывать на хлеб насущный.
Петрухин и Купцов сидели в автомобилях врозь, в пятидесяти метрах друг от друга. Они не знали, в какую сторону и на каком транспорте поедет Лена по окончании смены. Возможно, она живет в трехстах метрах от своего «казино» и пойдет пешком. Возможно, в нескольких остановках… тогда — трамвай, автобус, троллейбус. Возможно, она живет где-нибудь у черта на куличках.
Тогда вероятней всего — метро. «Антилопу» и «фолькс» придется бросить, нырять под землю.
Партнеров все это нисколько не смущало. Они знали, что ни в коем случае не упустят неискушенную в конспирации и замотанную суточным дежурством женщину. Да и с чего бы ей конспирироваться?… Однако — чтобы уж окончательно исключить всяческие случайности — партнеры дополнительно подстраховались. Их страховка стояла возле дверей метро и выглядела пожилым мужичком в плаще и кепке. Этот пожилой мужичок износил за свою жизнь много пар обуви, «прогуливаясь» по улицам Питера. Он «гулял» по ним без малого тридцать лет. В любую погоду. Он прошел пешком, проехал в трамваях, автобусах, метро, серых, невзрачных «Москвичах» и «Жигулях» сотни тысяч километров.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60