Филин вынул из замшевого сапога офицерский кортик.
— Ты думаешь, урка, что я тебя не обломаю? Рано или поздно, но ты приведешь меня к бабкам. Я буду отрезать тебе по одному пальцу в час. Начну с левой руки, кончу ширинкой. Хрящ ушел у меня из-под носа. Это мои деньги!
— И долго ты еще намерен доказывать, что у тебя павлиний хвост?
Брось пыжиться, Глухарь, не мути воду. Играть пером ты научился, но из фраеров так и не вылез. Говори дело.
— Ты знаешь, где Хрящ башли заныкал?
— Допустим. Но ты-то здесь при чем?
— Слушай меня, урка. На тебя и Хряща идет большая охота. Твоему дружку с нар не уйти. Его обложили со всех сторон. Он снял кассу не там, где надо. Теперь вся страна знает, что Хрящ послал курьеров, но только я знаю вас в лицо. Предлагаю сделку. Баш на баш. Мне половина и вам половина. Я живу, и вы живете. О том, что мы виделись, никто не знает.
— Все это лажа, Глухарь. Слышал ты звон, но не знаешь, где он. Туфта!
Белый достал из кармана сигареты, спички, а потом мундштук.
Разминая сигарету, он спросил:
— Где Хрящ снял кассу и кто с ним работал? — Глухарь не знал, как ему реагировать. Черный брал над ним верх без особого напряжения.
— Я скажу — поселок Березки. Сороковой километр Рязанского шоссе, возле Жуковского. С Хрящом работали Гном и Монтер. Ну? Правильный звон услышал?
— Я должен подумать.
— Подумаешь за решеткой в моей богадельне. Ты не уйдешь, Черный.
Скоро придет твой дружок, и я его возьму в оборот. У вас нет выхода. Либо пополам, либо вам кранты!
Черный сунул мундштук в рот. Это была длинная стальная трубка.
Глухарь почуял беду, вскочил на ноги и взмахнул рукой, в которой сжимал нож, но что-то сверкнуло в воздухе, и в лоб Глухаря вонзилась игла. Глаза его полезли из орбит, кожа покраснела еще больше, он выронил кортик и схватился за горло.
Агония длилась две секунды, и тяжелое тело рухнуло в кресло.
Белый убрал трубку в карман, подошел к Филину, выдернул иглу и повернул кресло к телевизору. На столе лежали ключи от машины, он сунул их в карман и направился к выходу.
В коридоре никого не оказалось. Белый помнил, что к выходу ведут зеленые ковровые дорожки, и повернул влево.
В небольшой комнатке Горбатого сидели двое мужичков среднего возраста и что-то внушали хозяину, размахивая при этом руками. Телефон зазвонил в тот момент, когда Горбатый решил возразить.
— Кто на проводе? — рявкнул Горбатый.
— Соленый на проводе. Где Глухарь?
— У себя.
— А почему трубку не берет? Или это он ко мне инспекцию дослал?
— О чем ты, Соленый?
— Иди к своему боссу и передай мой приказ: банду в ружье. Стрелка в Битце у ангаров. Чтобы в два прыжка был там, или я с ним потом рассчитаюсь.
— Кто на стрелке?
— Менты. Живо, Горбатый! — Соленый бросил трубку.
— Ну, блин, дела!
Когда Горбатый вышел в коридор, то ему показалось, будто он видел удаляющуюся фигуру дезертира, но решил, что это невозможно, и побежал к атаману.
Белый вышел на улицу и, не замедляя хода, приблизился к шестисотому «мерседесу» командора подземного лабиринта. Сейчас он уже не думал, уйдет он или нет, но эта машина давала ему лишний шанс. Он сел за руль, завел двигатель и тронулся с места. Узкая дорожка длиной в триста метров вела к главной улице. Белый смотрел в зеркало заднего обзора и ждал, когда откроется дверь черного хода и начнутся гонки. Однако дверь оставалась запертой. При выезде на дорогу путь преградил невысокий щуплый человечек лет сорока, отошедший от газетного стенда. Таких людей в команде Глухаря Белый не видел.
— Чего тебе? — крикнул он через окно. Мужчина подскочил к передней дверце.
— Меня послал следопыт. Есть разговор.
— Садись живо, мне некогда.
***
Часы в салоне показывали пять минут второго. Саранцев был на месте. Операция смазалась. Они не успели «зарядить» журнал «Огонек», и теперь ему придется искать подполковника на ощупь. Белый видел Саранцева мельком, и то больше семи лет назад.
Мужичок запрыгнул в машину и осмотрелся по сторонам. Белый выехал на проезжую часть и тут же перестроился в левый ряд. «Мерседес» летел как птица. Белый едва касался педали, но ему казалось, будто сиденье вырывается вперед, оставляя ездока позади. Он бросил быстрый взгляд на пассажира и вновь убедился, что не встречал этого человека до сегодняшнего дня. Выглядел мужичок стандартно, таких тысячи, и никто не запоминает плоские бесформенные лица.
— Я тебя не знаю, — сказал Белый.
— И я вас никогда не видел. Следопыт назвал мне номер вашей машины и велел подойти к вам без свидетелей. Вы же не афишируете нашу связь.
— Допустим. Я тороплюсь. У ближайшего метро ты выпрыгнешь, так что не тяни резину.
— Ваши доводы, которые мы не приняли, господин Глухарь, оказались более прозорливыми, чем наши. Можно сказать, что следствие закончено, и теперь вам решать, как поступать дальше. Либо вы подключаете свои силы, либо мы доводим операцию до захвата. Однако хочу вам напомнить наши условия. Первое.
Верните папки с документами и прекратите преследование. Мы квиты. Мы отработали свой долг и хотим, чтобы нас оставили в покое.
— Теряешь время, мужичок. Толкуй по существу.
— Хорошо. Один из сообщников Хряща жив.
— Кто?
— Гном. В тот самый день, прошлой весной, когда они обчистили сейф и исчезли, а вы их не взяли у шоссе, Хрящ ушел с подельниками лесом. Мы понимали, что пешком Хрящ с добычей не уйдет и на шоссе не выйдет. Нам удалось поднять сводки происшествий за те сутки. Одиннадцатое мая, если вы помните.
Интересного мало, но кое-что мы нарыли. В трех километрах от Березок находится психиатрическая больница. В шестнадцать часов от больничной прачечной был угнан «каблук».
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158