— Мужик двадцать седьмой год в этой дыре сидит. За такие подвиги надо звание героя присваивать.
В дверь постучали, и, не ожидая ответа, в кабинет ввалился здоровенный детина в капитанских погонах и генеральском возрасте. В долю секунды он успел осмотреть всех и оценить обстановку. Капитан понимал, как надо вести себя при начальстве.
— Какие новости, Василий Маркович? Что поют соловьи из темных бараков?… Да ты садись. Знакомиться потом будешь. Дело в первую очередь.
Голос у капитана был поставленным, командным, громким низким и твердым.
— Зеки в замешательстве. Черный не должен был уходить. Но о существовании отходной тропы многие слыхали. Видать, хорошо готовились, кроме слухов, ничего. Пахан ходит хуже опущенного, как бы не развенчали. На волю маляву отослали братве. Черному и Чижу приговор вывели. В больничку Чижа Черный выбрал. Вроде как от заточки его огородил. Но то слухи. Для кого тропу готовили, узнать невозможно. Есть предположение, будто с воли помощь должна быть. Ежели так, то считай, они ушли. Короче говоря, и для нас, и для зеков этот скачок остается тайной.
— Разрешите дополнить? — раздался мягкий голос из угла. Все головы повернулись к вскочившему со стула лейтенанту.
— Валяй, — коротко сказал Петухов.
— Вчера я побывал в поселке. В клубе, где расположена санчасть.
— И что же? — спросил Сычев, который утром проезжал мимо знаменитого терема, но не догадался заглянуть в него.
— Удивительно то, что беглецы доставили пищу по назначению.
— Ничего удивительного, — гаркнул капитан. — Не привези этим оболтусам жратву, они тревогу на весь Красноярский край поднимут.
— Дело в том, — спокойно продолжал лейтенант, — что они не занесли в здание хлеб и противень с хрящами. Удрали, не закончив разгрузку. Я говорил с больными. Один из них мне сказал, будто у главного врача был гость. Полковник.
И будто главврач вызывал к себе в кабинет долговязого зека, который приносил еду.
— Чушь какая-то! — возмутился Петухов. — У меня главврач с высшим образованием из Петербурга. Головастый мужик, на подпольных абортах погорел.
Так тебя послушать, получается, словно главврач зеков к побегу склонил?
— Я не делал выводов, товарищ подполковник. Я доложил о случившемся в санчасти за пять минут до отъезда машины. Сейчас нам известно, что она отправилась в сторону шоссе, а не в обратном направлении, как следовало по предписанию.
— Тебя как зовут-то? — спросил Сычев.
— Лейтенант Горелов Михаил Павлович.
— И что ты, Палыч, об этом думаешь?
— Трудно сказать, но похоже, будто кто-то топнул и спугнул дичь.
Не так все должно выглядеть.
— Но врач тут при чем? — возмущался Петухов. — Или полковник? Я за главврачом не слежу. Конечно, нам известно, что повар с базы посылает ему с машиной мясо, а потом они делят левые продукты, но это же мелочи. Не выгонять же его. Такие врачи на дорогие валяются.
— Кстати, — встрепенулся Сычев, — а почему Белого не привлекали к работе в санчасти? Пять лет обучался в медицинском вузе, да еще столичном. По меньшей мере санитар или фельдшер из него получился бы.
— Никто не интересовался биографией Белого, — ответил капитан. — Мы имеем разнарядку и по ней определяем на работы. От больнички у нас не было разнарядок. У нас жены без работы сидят.
— Ну некоторые итоги можно подвести, — нарушил паузу Сычев. — Нам ясно, что побег готовился загодя и в нем были заинтересованы серьезные авторитеты колонии. Можно предположить также, что день и час побега нам неизвестен, но двое заключенных, знавших план побега, воспользовались окном и дали ходу. Складно получается. Однако есть сучки в нашем предположении. Первое.
Побегушники не могли доверять друг другу и в связях не замечены. Второе, и, пожалуй, главное. Если побег подготовлен, то сообщники с другой стороны колючки знают, кому они должны помогать, и чужаков не примут. Либо уничтожат их.
В ту же минуту в кабинет вошел прапорщик с повязкой дежурного и без лишних вступлений доложил:
— В квадрате 74-а обнаружены два трупа. — Все присутствующие бросились к карте, висевшей на стене за столом руководителя.
— Весело день начинаем, — пробормотал Петухов. Капитан указал пальцем на красную точку в центре зеленого поля.
— Это здесь. А вот трасса! Километров пятнадцать будет, а то и больше. Охотничья сторожка. Видите, их сколько на карте разбросано. Зеки к охотникам не сунутся, проще к медведю в берлогу залезть. Мне думается, здесь охотничьими разборками пахнет. Чужие дела.
Петухов повернулся к дежурному.
— Ну а что кипиш поднимаешь?
— Радиограмма пришла из поселка. В сторожке сломана рация. Оба трупа из чужаков: охотники их не знают. Я им приказал ничего не трогать и объяснил, что у нас следователь из райцентра.
— Черт! — разозлился Петухов. — А ты знаешь, сколько нам туда добираться?
— Погоди кипятиться, Илья Семеныч, — пробасил капитан. — Полковник Ребров помочь может. Его часть прииски обслуживает, а мы для них поселок задарма строим. Позвоните ему, он может вертолет выделить с длинным трапом.
Через час будем на месте. Не ради куража, для дела.
Вертолет был выделен, и капитан не ошибся: через час вся следственная группа спустилась по веревочной лестнице на поляну, где стояла сторожка.
Один труп находился в доме, второй в сарае. Гостей ожидали двое: пожилой охотник и человек в городском одеянии. Японский пуховик, пыжиковая шапка, чисто выбрит и с мягкой кожей на руках. Сычев подумал, что этот тип из военных, и не ошибся. После беглого осмотра обстановки Сычев сел за стол и представился.
— Я следователь краевой прокуратуры Сычев.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158