Маскарад устроили, чтобы тебя из машины выманить. — Лицо киллера было спокойным, словно речь шла не о нем.
— Заткнись, трещотка, — буркнул Сомов, — напугал!
— А это мы сейчас увидим! — скрипнул зубами Ефимов. — Тормози, капитан. Приехали.
«Форд» остановился на углу Трубной площади. Из машины вышел репортер, и ему ведено было уйти в сторону, дверца осталась открытой. Ефимов достал табельный пистолет и дал команду:
— Ну, герой, вали отсюда! Давай, гнида, вперед! — Лицо убийцы покраснело и покрылось потом, но он не шевелился.
— Не нагадь на сиденье, за год не проветришь! Вот так, гнида!
Только сам стрелять можешь, а чужой ствол нюхать не любишь?! — Ефимов захлопнул дверцу.
— Вперед, капитан. На Петровке ему язык развяжут. Там уже сидит один умник. Скоро все там будут. Я так решил!
Подполковник как-то странно засмеялся, будто хотел изобразить чудовище. Но капитан милиции, сидевший за рулем, и отпетый убийца в наручниках думали о подполковнике как о страшной личности, и не исключено, что воспринимали его как чудовище.
***
В Москве стояла сырая погода — лужи, моросящий дождь со снегом, серые тучи и мрачные люди. Однако приезжие с севера улавливали слабый аромат весны, что никак не признавали местные жители.
Рахман сдержал обещание и выплатил солдатам вторую половину гонорара. Когда вагоны загнали в тупик, молчаливый, хмурый и озлобленный Рахман стал веселым и разговорчивым.
— Деньги — это мусор, дорогие мои воины. Вы стоите намного дороже, и я готов вам помочь, но не знаю чем. Когда я попадаю в столицу, а это случается один раз в месяц, меня принимают здесь как шахиншаха! Но удовольствие длится не больше суток-двое, и вновь перегоны, железка, взятки, стрельба. Но я не об этом, мальчики. На данный момент я могу стать вашей золотой рыбкой и выполнить любое ваше желание, но за сутки.
— Нам ничего не надо, — тихо сказал Белый.
Чижов окинул взглядом состав и, щелкнув языком, протянул:
— Обалдеть можно. Дорого, наверное, стоит эта кишка с огненной водой, если с автоматами ее сопровождать надо. А что, Рахман Шахович, почему бы тебе не помочь двум дезертирам? Слабо паспорта сделать?
Рахман ехидно усмехнулся.
— Вечером приходите в казино «Орион», там и решим все ваши проблемы. — Он достал из кармана визитную карточку с адресом и передал Белому.
— Зайдите с черного хода, где стоянка машин, подъезд номер четыре. Покажите эту визитку и попросите вас провести ко мне. А сейчас не теряйте времени и ищите срочное фото. Говорят, в паспортах должны быть фотографии. А одежда у вас есть?
Чижов похлопал по вещмешку
— Запаслись.
— Вечером жду.
Рахман повернулся и быстрой походкой засеменил по шпалам к платформе.
Беглецы переоделись в вагоне и, попрощавшись с Куркиным, ушли. В метро ехали молча, но, выйдя на улицу в центре города, Белый сказал своему спутнику:
— Ну вот, паломник, цель достигнута. Под ногами Москва. Давай дернем по сотке в травиловке, и разбежались. Теперь у каждого свой клубочек.
Зашли в первый же бар, заказали выпивку и сели за столик. После двух рюмок и сигареты Чижов заговорил быстро и отрывисто, будто он провожал человека, поезд тронулся, а он не успел сказать главного.
— Не совладать тебе с этим делом в одиночку, Сергей. Поверь мне, я знаю в таких вещах толк. Засветишься и погоришь. Кроме меня, тебе никто не поможет, я буду на подхвате. Ты шагнул на минное поле без миноискателя. Неоправданный риск. Так цели не достигают.
— Брось, паломник. У тебя есть шанс. Иди и живи так, как хочешь, а моя задача доживать. Меня ждет царство тьмы.
— Когда ты войдешь в тень, я уйду А пока тебе пригодится моя помощь. Мне ведь эта Москва триста лет не нужна. Пару корешей, и все.
— Как знаешь. Собаками травить тебя не стану, хочешь идти — иди.
— С чего начнем?
— В дом свой хочу заглянуть. К соседям. Надо бы узнать, как мать похоронили, да и помянуть ее.
— К соседям я сам зайду, а ты жди где-нибудь неподалеку. У своего дома тебе лучше не светиться.
— Брось! В Москве нас никто не ждет. И уж слишком быстро мы добрались, без семафоров.
— Я так думаю, что во Владивостоке нас точно не ждут. Куда, интересно, двое москвичей пойти могут? В солнечный Магадан?
— Хорошо, иди сам. У рынка есть пельменная. Должно быть, уцелела. Приведи туда нашу соседку. Они дружили с матерью.
Чижов выглядел как студент-первокурсник. Спортивный вид, легкая походка, сумочка через плечо, вязаная шапка.
Дом и подъезд он нашел быстро. Днем во дворе тихо и безлюдно. В старом подъезде пахло мочой, плесенью и штукатуркой. Лифта в доме не предусмотрели, и на четвертый этаж Чижов поднялся, переступая через три ступени. На звонок долго не отвечали, затем послышались шаркающие шаги, дверь скрипнула и приоткрылась.
— Мне бы Марию Матвеевну повидать, — сказал Чижов, увидев в проеме маленькую щуплую старушонку.
— Это я, — удивилась женщина. — А вы кто?
— Я вам привез привет от Сергея Белого. Сына Дарьи Степановны.
Старушонка ахнула и, прикрыв рот ладонью, оглянулась на темный длинный коридор. Перекрестившись, она пробормотала:
— Помилуй Бог! Он же помер.
— Жив он, мамаша. Повидать вас хочет, но сюда ему приходить не с руки.
— Да где же он?
— В забегаловке у рынка.
— Батюшки, как же это! Я же второй год из дома не выхожу. Этажи высокие, ноги не ходят.
— Я вас, мамаша, обратно на руках подниму. Вы дверь-то откройте, я вам помогу.
Белый ерзал на стуле, сидя у окна, и не отрывал глаз от улицы.
Когда он увидел Чижа, в руку которого вцепилась маленькая старушонка в ветхом пальтишке, у него на глаза навернулись слезы. Белый с детства рос сентиментальным ребенком и всю жизнь старался скрывать свои эмоции от посторонних глаз.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158