Ты можешь остаться вечным должником. Поможет ли это твоей репутации высококлассного киллера, который упустил жертву и не уложился в сроки. Как я думаю, вы наверняка определяли временные рамки?
— Вы правы. Времени у меня немного. Но не выполнить задание я не могу. На то есть особые причины.
— Выполняй. Но мы можем решить эту проблему вместе. У меня давно уже заготовлен двойник. Та же группа крови, тот же резус, вес, рост. Но он не очень похож на меня лицом. Однако лицо можно искорежить. Например, взрывом. В итоге все останутся при своем. Ты отчитаешься о проделанной работе, а я буду числиться в покойниках и избавлюсь от преследования. В этой стране обо мне никто уже не услышит. Я стану иностранцем и уеду жить под чужим именем куда-нибудь в Парагвай. Мне кажется, что предложенный мною компромисс вполне приемлем.
— Вы не оставляете мне выбора. Сделка приемлемая. Я пришлю вам камикадзе со взрывчаткой. Но его должны пропустить сюда.
— Не беспокойся. За ущерб здания я заплачу хозяину клуба. Он внакладе не останется. Но я должен подготовить двойника.
— Убийцей будет Любовский. Он знает вас в лицо.
— Люди меняются с годами. К тому же мы создадим здесь интимную обстановку и уложим его в постель с молоденькой шлюхой. Важно, чтобы Любовский не распускался и не вдавался в полемику.
— Я не дам ему этого сделать. Ждите моего сигнала. Я предупрежу вас за час.
Вот так мы решили наши проблемы с киллером. Важно, что я проявил к нему должное уважение и предложил ему общую игру, не перетягивая одеяло на себя. А потом я перевез чемодан с золотом в банк и положил в сейф. Мои ребята заметили слежку. Это меня устраивало. Если бы Кречинский не следил за мной, пришлось бы выводить его снова на меня и тыкать носом, как слепого котенка в молоко. Итог на сегодняшний момент тебе известен. Дмитрии Рогозин убит, золото найдено.
Везде и на всем поставлены точки.
— Тут мне все понятно, — задумчиво протянул Вольтович. — Но вопрос с Викой остается открытым. Откуда в ней столько злобы? Ведь она заказала пятерых человек. Одним росчерком пера лишила жизни всех. Собственноручно подписала приговор своей лучшей подруге. За что?
— Наташа знала о существовании золота. Она была страшным свидетелем.
Получись все у Вики, как она задумала, Наташа за свое молчание потребовала бы долю. А золото, как ты знаешь, не делится на доли. Меня другое удивляет. Чем ей мешал Маков? Уролога я купил. Он состряпал анализы по моей просьбе, и я ему разрешил брать мзду с моей жены за страшную тайну. И она стала платить. Это лишь подтвердило то, что Вика мне изменяла. Уверен, что все аборты она делала от меня. Но, узнав о том, что я стерилен, она испугалась. Значит, изменяла мне.
Это безобидный трюк с моей стороны — узнать правду о жене. Ведь после моей смерти отпала бы нужда платить дань шантажисту. Нет. Она рассуждала по-другому.
Документы о моей стерильности должны получить огласку и попасть в руки Тюнича.
Ну скажи мне на милость, как иначе она могла заполучить их в свои руки? Сам Маков никогда не отдал бы ей подлинники анализов. И тогда она теряла главную козырную карту. Тюнич получил документы в руки о ходе следствия и передал ей, и уже с ними она пришла к тебе, чем доказала, что Роман не мой сын. Ей было проще убить врача, чем выкрасть у него документы. Дорогое удовольствие — грабить бронированный офис. А Вика привыкла считать свои деньги, а не разбрасываться ими по пустякам. В конце концов чужими руками можно убить кого угодно. Даже своего начальника, чтобы получить управление финансами под свой единоличный контроль.
— Ты говоришь о ней как о кровожадном ничтожестве. Пусть так оно и есть, но она же твоя кровная дочь. Меня, надо сказать, очень покоробил ее рассказ о кошмарном детстве и изнасиловании. Ты извини, Митя, но я всегда был с тобой откровенен, потому ты мне и доверяешь во всем.
Рогозин усмехнулся, качнул головой и выпил рюмку.
— Она великолепная рассказчица. Шекспир в юбке. Трагедии разыгрывает на высшем уровне. Тут с ней никто не сравнится. Про изнасилование она тебе не соврала. Я ее изнасиловал в пятнадцатилетнем возрасте. Что правда, то правда.
Но дело все в том, что свою дочь я безумно любил и кроме радостей ничего дурного ей не доставлял. Вика Рогозина убита и похоронена в дремучих сибирских лесах. Моя дочь погибла в те же самые пятнадцать лет. А женщина, выдававшая себя за мою дочь, — Мария Федоровна Никитина. Это ее я изнасиловал в пятнадцатилетнем возрасте.
Тогда, тринадцать лет назад, шла война за капитал любой ценой. Отец Маши был одним из главарей мелкой банды рэкетиров, который сжег все мои киоски в Красноярске. Я выловил его дочь и изнасиловал ее. Они сумели это доказать. Но у меня были хорошие связи в милиции и прокуратуре. Никитин понял, что у него мало шансов победить меня, и тогда он убил Вику и, как собаку, зарыл в лесу. Но я не стал начинать войну. Погорели бы все. У меня созрел другой план. Через месяц я устроил автокатастрофу, и Никитин с женой погибли. А с его бандой разобрались омоновцы. Их собрали всех в бане и сожгли к чертовой матери.
Я поехал в деревню к Машиной бабке и забрал ее. Я поклялся старухе, что женюсь на девчонке и она будет богатой и счастливой. Бабка не знала, кто я. Она умирала, лежа на печи. Старость, горе, немощность. Она нас благословила. Машка даже девственницей не была, когда я ее насиловал. Дочь безграмотного бандита и торговки из пивного ларька. Ершистый волчонок, который мечтал о тряпках и удовольствиях.
Моя жена Ирина со всем смирилась. Она сама стояла одной ногой в могиле, а смерть дочери ее окончательно подкосила.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91