— Тут очевидна связь автора с убийцей. Либо Колодяжный сам убийца.
— Тихо-тихо, Костя, — остановил его Трифонов. — Разве можно так слету вешать на людей ярлыки. Речь идет об офицере милиции, популярном писателе.
— Мало преступников среди ментов? А то вы не знаете, Александр Иваныч, что творится в наших рядах! Коррупцию уже не вытравишь каленым железом. Связь с преступным миром очевидна, чего притворяться. А нижние чины в отделениях просто занимаются разбоем среди бела дня. Народ обирают по-черному.
— Только не надо всех грести под одну гребенку, Костя. Дерьма везде хватает, и в милиции тоже, и в прокуратуре, и ФСБ, — старался охладить пыл капитана Судаков. — Но не об этом речь. Хочешь выставить Колодяжного убийцей? Ради Бога! Мотивируй, зачем ему убивать актрису Фартышеву. Он ее отродясь не видел и не знал.
— А вот ради чего! — капитан вновь начал размахивать газетами. — Это же реклама! Его имя на каждой странице склоняется. Еще один скандал, и все его книжки сметут с прилавков. Может быть, его рейтинг как автора начал падать? Я выясню этот вопрос у его издателя. Парень начал повторяться из книги в книгу, и читатели воротят нос от одного и того же. Я специально прочитал за два дня три его книжки. И что? Первая интересная, следующая терпимая, а третью я не дочитал, потому что уже знал, чем все кончится. Герои одни и те же, слова повторяются, описание быта уже в глотке сидит. Но нельзя же в каждой книге на трех страницах описывать диван героя, который так любит на нем валяться, задрав ноги на стену. Хорошо еще не на потолок. Занудство. Он наштамповал уже двенадцать книг и выдохся. Ему нужна встряска либо толчок, а шумный скандал играет только на пользу.
— Не увлекайся, Костя, — продолжал успокаивать капитана следователь. — Не торопись. Займись Колодяжным. Узнай о нем побольше. Вы ведь в одной конторе сидите, только на разных этажах. Тебе и карты в руки. Но делать это надо спокойно и методично, а не пристрастно с наручниками в руках. А вы что скажете, Александр Иваныч?
— Скажу, что перед следствиями всегда стоят причины. Для убийства нужны веские причины, а для продуманного в деталях, запланированного и расчетливого нужны сверхвеские причины. Меня другое смущает. Такая женщина, как погибшая Фартышева, вряд ли имела такого изощренного врага, каким является наш убийца. В одном Костя прав: выстрел на сцене — часть спектакля. Чтобы убить Фартышеву, не нужно готовить сверхсложный план. Я не думаю, что жертвой должна стать только эта актриса. Боюсь, у убийцы далеко идущие планы. Мы, как в театре, видели только начало спектакля, оборванного смертью одной героини. А там, как я знаю, три акта.
Все умолкли, и до Петровки никто не проронил ни слова.
Глава II
Спектакль шел при аншлаге. Зрители сидели даже в проходе, притащив стулья из буфета. Все с напряжением ждали рокового выстрела, потрясшего Москву убийством актрисы прямо на сцене. Публика волновалась, чего не скажешь о зрителях пятого ряда.
Сегодня на спектакль пришла вся следственная бригада. Мало того, за кулисами поставили капитана Забелина. Театр не успел достать эффектного пистолета для кульминационной сцены, и Петровка пошла навстречу режиссеру. Из музея МВД взяли браунинг и лично Забелин зарядил в ствол холостой патрон. Он же положил его в шкатулку и вынес на сцену за несколько секунд до открытия занавеса. С того же мгновения он не отрывал взгляда от шкатулки, стоя между второй и третьей кулисой. Вот почему пистолет не вызывал у зрителей пятого ряда ни малейшего беспокойства.
Уж если кто и нервничал по-настоящему, так это актеры, которым предстояло пережить весь ужас предыдущего представления по второму кругу. Однако это пошло им на пользу. Играли они с полной отдачей. Напряжение артистов передавалось в зал.
Драгилев, игравший роль Германа, покачнулся и выронил из рук телефонную трубку.
— У тебя осталось мало времени, дорогой, — холодно продолжила жена. — Спасай свою жизнь, пока это возможно.
Она достала маленький блестящий пузырек. Адвокат раскрыл папку, где лежали документы, и положил сверху ручку с золотым пером.
— Не дожидайся судорог, Герман. Тебе необходимо поставить двенадцать подписей, и ты получишь пузырек с противоядием. Время пошло на секунды.
Герман медленно, шаг за шагом, с трудом подошел к столу, взял ручку и начал подписывать документы. Каждый подписанный лист тут же убирался со стола и клался в папку. Все документы были подписаны непрочитанными. Как только папка попала в руки адвоката, жена протянула ему пузырек с противоядием. Он судорожно открыл крышку и выпил содержимое.
На несколько мгновений все замерли в ожидании. Ничего не происходило.
— Чертовщина какая-то! — глянул на пузырек Герман и сжал его в ладони. — Это же вода!
— А ты что думал! Глупец! — женщина громко засмеялась, встала из-за стола и взяла полные рюмки с коньяком. — Теперь и мы, Витенька, можем выпить за успешное завершение спектакля!
Адвокат принял у нее рюмку, они чокнулись и выпили коньяк. Она повернулась к мужу.
— Неужели…, ты думаешь…, что мы…, бы…
Актриса замолкла. Драгилев с ужасом смотрел на пустой пузырек, лицо его побледнело. Он хотел что-то сказать, но изо рта пошла кровавая пена. Он сделал два шага назад, вознес руки к небу и рухнул на сцену, как срубленное дерево.
Кто-то из зрителей громко зааплодировал.
Галина Леско подбежала к Драгилеву и, встав на колени, склонилась над бездыханным телом. Кровь стекала ручейками по его щекам.
— Он мертв! — крикнула она в ужасе.
Аплодисменты стали еще громче. Занавес закрылся.
Несколько мужчин, сидевших в пятом ряду, вскочили со своих мест и быстро прошли за кулисы.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99