Он тоже принял эту легенду за чистую монету, и я получила роль Клеопатры. Нельзя же всю жизнь испытывать только отрицательные эмоции!
И без того начинаешь задумываться, а не сунуть ли голову в петлю?
Сцена стала моей отдушиной, где я на какие-то мгновения уходила от кошмарной действительности в свой мир, мною выдуманный, сладостный и прекрасный. Театр был для меня настоящей жизнью, а истинное бытие — дурным сном. Вот почему мне приходилось мириться с самодуром и его наполеоновскими комплексами. И я терпела, продолжая разыгрывать из себя любящую, ревнивую самку, страдавшую от постоянных измен неудержимого кобеля-гения. И этот ублюдок верил мне, как верил в собственную гениальность! Но меня никогда не покидало чувство, будто не только я, но и все мы балансируем на тонкой проволоке, растянутой над пропастью. Никто не смотрел вниз. Все любовались ясным, чистым небом, не понимая, что солнце клонится к закату. Ночь неотвратима, и она наступила, а голубое безоблачное небо затянулось тучами.
Это произошло два года назад на гастролях в Сочи, пятнадцатого июля в разгар лета. Мы собрались в гостиничном номере, чтобы отметить день рождения Сережи Птицына. Именинник оставался среди нас единственным трезвым человеком. Все давно знали, что он закодировался и вместо водки пьет воду. В театре невозможно ничего скрыть. Правда, у нас хватало терпения и деликатности делать вид, что мы ничего не знаем и не подозреваем. И то только потому, что Птицыну никто не завидовал и он не наступал на мозоли другим. Птицын занимал в театре ту нишу, на которую никто не претендовал.
Итак, мы пили, веселились, и ничто не предвещало трагической развязки. На ровном месте не спотыкаются. В начале второго ночи у нас закончилась выпивка. Слишком увлеклись. У Антона всегда имелись свои запасы. Если в его доме нет ящика коньяка, он не уснет. «Никаких проблем! — сказал Антон. — Сейчас восполним пробел» — и отправился к себе за горючим. Не прошло и полминуты, как я решила его догнать и попросить прихватить шампанское. Я знала, что он притащит только крепкие напитки.
Вышла в коридор и увидела, как он стоит возле своей двери и что-то нашептывает молоденькой девчонке. Мы ее уже видели. Она со своим парнем подходила к нам на пляже. Студенты театрального института из Питера. Видели бы вы, как у Грановского текли слюни, когда он созерцал ее грациозную фигурку! Девочка и впрямь была хороша собой. На мое удивление, она пошла за ним в его номер. Не знаю, что он ей там нашептал, очевидно, пригласил в свой театр сразу на роль Клеопатры, не иначе. Дурочка не догадывалась, что волки обычно жрут ягнят, а не гладят их по шерстке. Меня разбирало, хотелось дать ему по морде. Я направилась к нему, но по пути передумала. Решила дождаться подходящего момента.
Мой номер находился рядом. Я вошла к себе и перелезла со своей лоджии на его. Этот подонок уже всосался в девчонку, она едва трепыхалась в его тисках. Касаясь женщин, Антон превращался в маньяка, и остановить его уже невозможно. Сначала я хотела ворваться в номер и вцепиться в него когтями, но пьяная башка приняла другое решение, чисто бабье, глупое и ничтожное. Я перелезла обратно, вернулась к своим и сказала: «Ребята, есть возможность нашего Наполеона поставить на колени. Теперь он у нас будет ходить по струнке. Предлагаю посмотреть бесплатный спектакль». Все захлопали в ладоши.
Мы тихо перешли в мой номер и перелезли на лоджию Антона. Можно сказать, я накаркала. Грановский разложил девчонку на полу и насиловал ее. Она кричала, царапалась, брыкалась, но он озверел. Никто из нас даже не пошевелился, все молча смотрели с равнодушием кинозрителя в зале, который не мог вмешаться в то, что происходило на экране. Я не знаю, сколько длился этот кошмар, но дверь номера открылась, и вошел мальчишка. Если он был в коридоре, то не мог не слышать крики своей девчонки. Тут девушка набралась сил и сумела скинуть с себя насильника. Она вскочила на ноги и бросилась к дверям, где стоял ее парень. В эту секунду и произошло самое ужасное.
Антон схватился за тумбочку, чтобы приподняться, и наткнулся на жезл. Вряд ли он осознавал, что делает. Он просто швырнул свою железку вслед убегавшей жертве. Швырнул с такой злостью и яростью, с такой силой, что жезл полетел пулей и попал в цель. Если бы девушка пригнулась или упала, то он попал бы в голову парню. Мы все разом вскрикнули, но ничего не изменилось. Мы все еще оставались зрителями, заколдованными зрелищем. Девчонка упала, а мальчишка бросился на Антона, но он был слишком пьян, а Грановский напоминал разъяренного зверя. Он даже не бил парня, а резко и сильно оттолкнул его от себя. Тот отлетел назад, упал и ударился головой об угол кровати. Мы поначалу думали, что и он умер. Когда мы все вошли в номер, трагедия завершилась.
Грановский напоминал загнанного в угол зверя, ощетинившегося, с пеной у рта. В тот момент я еще не понимала, что все мы такие же убийцы и подонки, как и он. В ту секунду я не осознавала всей трагедии, я думала о другом: что теперь этот мерзавец в наших руках и его судьба зависит только от нас. Торжество длилось недолго. Грановский протрезвел быстрее нас, тут надо отдать ему должное. Он сумел взять себя в руки и оценить ситуацию.
— Ну что, довольны?! — Мне показалось, что он и нас готов убить. — Впервые увидели меня на сцене, а сами сидели в качестве зрителей? Ничего из этого не выйдет! Вы мои сообщники, а не свидетели. Теперь мы все одной веревочкой повязаны. Меня не станет, и вас не будет! Куриные головы! Что вы без меня?! Дерьмо! Кому вы нужны? Если со мной что-нибудь случится, вы все окажетесь на улице.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99