Нет сомнений, Костенко сам впустил Миронова в квартиру. Они были знакомы, и, очевидно, полковник принес ему ленту для ордена. Не берусь утверждать, будто Костенко принимал гостя в ванной. Похоже, он отнес усыпленного хозяина туда на руках, если они решили обмыть ленточку, то все понятно, обычный клофелин. Медики тут же определили причину смерти от электрического тока и вскрытия не делали. Мы не знали, что было намешано в крови покойника.
— А что могут значить эти войлочные тапочки, в которых лежит отмычка и молоток? — поинтересовался Судаков.
— Андрей Сергеич — оригинал, обожает сочинять ребусы. Я смею предполагать, что отмычкой он открыл дачу Птицына, в тапочках ходил по дому, а молотком забивал гвозди в доску, среди которых один был серебряным.
— А магнитофон?
— Его надо просто включить.
Дегтярев надел перчатку и нажал кнопку «пуск». Все замерли. После продолжительной паузы в комнате зазвучал всем знакомый голос полковника Миронова:
"Поздравляю вас, Александр Иваныч! Я знал, что рано или поздно вы сюда придете. С победой вас!
Не сочтите за кощунство, но победителям положено шампанское. Бутылка на столе для вас и ваших спутников. Уверяю вас, оно не отравлено. Рад бы выпить с вами, но неотложные дела не позволяют мне терять времени. Вы почти меня догнали, я от вас нахожусь на расстоянии вытянутой руки.
На ошибках учатся, и если Бражников попался на десятой жертве, то я не могу себе позволить повторить его промах. Извините меня за критику в ваш адрес, будто ваши методы устарели, а опыт вам только вредит. Беру свои слова обратно. Я сразу понял, что вы достойный противник, как только имел честь познакомиться с вами. Знаю, какой нажим и прессинг приходится вам испытывать, и оставляю все необходимое для отчета перед генералитетом. Не устраивайте в доме беспорядка, больше вы ничего не найдете. Как только я закончу работу, мне еще хотелось бы вернуться в свой дом, немного отдохнуть, и я ваш.
Я всю свою сознательную жизнь никаких целей перед собой не ставил. Переделывать мир не пытался, поисками истины себя не утруждал. Самое пустое и бесполезное существование осталось за моей спиной. Я верил, что мой сын проживет свою жизнь иначе, целеустремленнее и скажет себе на склоне лет, что ему есть что вспомнить и чем гордиться. Не получилось. Не уберег! Мой конец уже близок, и, оглядываясь, я ничего не вижу, кроме пустоты. Потерпите немного и я вернусь. Раз вы уже стоите и слушаете эту запись, значит, ждать осталось недолго. Но первую и последнюю задачу в своей жизни я должен завершить. Имею к вам единственную просьбу.
Не трогайте Ваню Столбикова. Он старый, больной человек, спишите его грех на меня. Я все выдержу и во всем сознаюсь. А пока я должен наказать тех, против которых закон бессилен.
Все мы устали наблюдать, как оперативники не спят по ночам, рискуют жизнью, разрываются на куски, ловят сволочей, а те выходят из зала суда на свободу с иронической усмешкой, если вообще дело доходит до суда.
Бражников стал преступником из-за собственных обид. Но кто его сделал убийцей? Ему хватило ничтожных причин, чтобы взять в руки оружие. Свои действия я считаю оправданными. Совершив одно преступление, человек идет на следующее, чувствуя безнаказанность за содеянное, что и приводит к беспределу. Простите за банальную лекцию, вы не школьники и не курсанты. У каждого за спиной огромный опыт. В душе вы со мной согласитесь, не все, конечно, а наделе вас ждут следующие победы. Преступник Миронов непременно предстанет перед судом.
Полковника Миронова больше не существует. Споротые погоны с кителя лежат на окне под колючим кактусом. Я не стал дожидаться, пока с меня их сорвут. Простите, что отнял у вас драгоценное время, ведь пока вы слушаете запись, я продолжаю действовать. Удачи!"
Дегтярев выключил магнитофон.
— Если каждый мент будет вершить суд по собственному усмотрению, от страны останется огромное кладбище, — сквозь зубы процедил капитан.
— Брось, Костя! — фыркнул Судаков. — Среди ментов отморозков не меньше, чем в штатском. Они не суд вершат, а о кармане своем заботятся. Миронов — не мент. Ему это слово не подходит. Я не собираюсь его защищать, но найдется немало людей, честных, которые с ним согласятся. Но в одном он прав — мы теряем время.
— Тогда пойди и арестуй его! — предложил Дегтярев.
В коридоре зазвенел телефон. Все притихли. Телефон не умолкал. Судаков поднял трубку. Минуту слушал, потом сказал одно слово:
— Понял.
— Неужто Миронов? — спросил Забелин.
— Нет, дежурный по городу. Только что по дороге на дачу взорвалась машина Григория Грановского.
— Жив?
— Не известно.
— Вот он, десятый! — воскликнул Забелин.
— Только Миронов тут ни при чем, — спокойно произнес Трифонов.
— Почему?
— Не его стиль.
Олигарх не пострадал. Его доставили в больницу, наложив швы на порезы, и на этом все закончилось. Комментировать события он отказался. На вопросы оперативников пожимал плечами, но уголовное дело завели, — погиб шофер Грановского. По настоянию Трифонова дело передали в управление генерала Черногорова, чтобы при необходимости можно было без проволочек объединить оба дела в одно производство. Но отдел подполковника Крюкова подключать не стали из-за тактических соображений, а доверили следствие бригаде майора Марецкого.
Не прошло и суток, как на Грановского было совершено новое покушение. Неизвестные обстреляли из автоматов Калашникова другой автомобиль Грановского. К счастью, все остались живы, броня выдержала свинцовый град. И опять магнат отказался от встречи с прессой и не дал никаких членораздельных объяснений оперативникам.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99