Они простились и направились каждый к своей машине. На секунду Олег остановился и, оглянувшись, окликнул Вербицкого:
– Еще пару слов, Илья!
Вербицкий вернулся.
– По какой причине твои ребята сидели на хвосте у Горелова?
– Скандал с немецкой фирмой помнишь? «Глобал-Стоик». Пять миллионов евро унесли. Свои сработали. Комар носа не подточит. Мы оказались у разбитого корыта, а тут анонимочка подоспела. Пришлось проверить. На безрыбье и рак рыба.
– В Горелова-грабителя я поверил бы. В Горелова-убийцу – нет. Я не услышал на суде мотива. Застрелены его лучшие друзья.
– Пять миллионов – не мотив?
Олег ничего не ответил и сел в свою машину.
2.
Редакция «Вестника» арендовала помещение в центре города – три этажа в единственном десятиэтажном доме, который местные бизнесмены пытались преобразить под современные вкусы. Что-то получилось, что-то нет.
Олег поднялся на лифте на пятый этаж и, пройдя по коридору, где с деловым видом сновали служащие, зашел в один из кабинетов. Шесть столов, шесть компьютеров. Мужчина говорил по телефону. Очаровательная девушка с чашкой кофе в руках, увидев Олега, встала из-за стола, подошла и чмокнула его в щеку.
– Старик у себя? – спросил он.
– На месте. Что в суде?
– Отвалили парню на полную катушку. Не суд, а цирк! Вот что, Ирина, подбери мне материалы по ограблению «Глобал-Стоик». История трехмесячной давности.
– Да, я помню. Висяк! Забуксовал твой дружок.
– Поторопись. На отчет мне хватит десяти минут.
Олег сел за компьютер, а через пятнадцать минут ввалился в кабинет главного редактора, и как всегда без стука, с нахальным видом.
Кабинет-клетушка. Крутящийся вентилятор под потолком, работающий телевизор в углу, заваленный бумагами огромный стол и единственный свободный стул. С карандашом в руках и очками, сдвинутыми на лысину, пожилой толстячок в промокшей рубашке, умирая от духоты, пытался править гранки.
– Уже? – спросил редактор, оторвавшись от работы.
Олег помахал в воздухе тремя листами бумаги.
– Отпускные на стол, дед, иначе ничего не получишь.
– Дай прочесть.
– Ты еще меня экзаменовать будешь?
– Не дури, Олег, я должен определить полосу. О процессе сообщили все каналы. – Он кивнул на работающий телевизор.
Громов положил листки на стол:
– Первая полоса меня устроит.
Редактор бегло пробежал текст. Лицо его выразило недоумение.
– Ты рехнулся? По-твоему, Горелов невиновен? Кто нам позволит ломать линию?
– Заметь! Я ничего не утверждаю. Читай внимательно. Не бегай глазами, как мышки по головке сыра. Отношение суда предвзятое. На пистолете не нашли его отпечатков. За ним следили, и он об этом знал. Мотива нет. Тебе мало? Гони деньги, дед!
Редактор вытер мокрым платком тройной подбородок, открыл сейф и достал конверт. Олег тут же вырвал его из рук старика, сунул деньги в карман, крикнул «Чао!» и скрылся за дверью.
У кабинета его поджидала Ирина с папкой в руках.
– Выбил?
Громов похлопал себя по карману.
– Ес…с…с…
– Держи. Здесь все, что нашла в архиве. Покопаюсь в Интернете. Нарою еще – вечером принесу.
– Годится! Не задерживайся.
– Горелова защищал твой отец?
– Сколько раз тебе говорить?! Нет у меня отца! Вспомнил о сыне, когда у отрока на висках седина появилась. Меня воспитывала мать, улица и университет.
3.
Трудно себе представить, что однокомнатная квартира может содержать такое количество хлама. Полный кавардак. На полу разбросаны вырезки из газет, на столе – бутылки из-под шампанского и коньяка, грязные фужеры, фрукты и невыключенный компьютер. Шторы на окнах плотно закрыты, включен торшер. Олег спал под простыней, Ира красовалась обнаженной, уткнувшись носом в подушку. Запах стоял невыносимый, если учесть две полные пепельницы, забитые окурками, и три пустые смятые пачки от сигарет «Парламент».
Возле будильника на тумбочке затрещал городской телефон. Олег вздрогнул и открыл глаза. Стрелки будильника показывали два часа. Олег накрыл голову подушкой – бесполезно, звонок не унимался. Пришлось взять трубку.
– Какого черта?!
– Олег, это твой отец.
– У меня нет отца. Что ты от меня хочешь в два часа ночи?
– Сейчас два часа дня. Я звоню из следственного изолятора. Горелову дали одно свидание, он хочет видеть тебя. Ты имеешь право взять с собой диктофон и сделать один снимок. Жду тебя у тюремных ворот. Поторопись.
– Я в отпуске, черт побери!
В трубке раздались короткие гудки.
Олег нащупал на полу пачку сигарет, закурил и скинул ноги с кровати. Подумав, встал, подошел к окну, распахнул шторы. В глаза ударил яркий солнечный свет, подул свежий воздух с улицы. Он глянул на спящую Ирину. Тут было на что посмотреть. Ее точеные формы уговаривали лечь обратно в постель, однако початая бутылка коньяка влекла его к себе еще больше. Он сделалал пару глотков из горлышка и достал из шкафа дорогой костюм.
4.
Тюремные казематы не подняли ему настроение. Лязгающие засовы, железные лестницы, стальные двери. Майор шел впереди, за ним Громов, и замыкал шествие адвокат, которого Олег не желал признавать своим отцом: высокий, сухопарый, седовласый и очень приятный на вид мужчина, разменявший в недавнем прошлом седьмой десяток.
У одной из камер майор остановился.
– Диктофоном можете пользоваться. Фотоаппарат я у вас заберу, как только вы сделаете один снимок. Свидание десять минут.
– Почему так мало?
– Вы не родственник, вы исключение из правил, на которое пошли по желанию обвиняемого, учитывая строгий приговор.
1 2 3 4