– Отлично, – произнес посетитель. – Надеюсь, вы сдержите слово.Выйдя от Грабника, Римо сел за руль и сказал Чиуну:– Все в порядке, он наш. Уже двое. Неплохо для одного дня.– Я не понимаю, – отозвался Чиун. – Неужели какие-то люди станут голосовать за твоего кандидата только потому, что им велит этот полисмен?– Считается, что так. Правило гласит: заполучи вожаков, а уж крестьяне сами за ними пойдут.– Никогда нельзя ручаться за крестьян, – возразил Чиун. – На то они и крестьяне. Помню, однажды…Римо вздохнул: начинался еще один урок истории. Глава 18 – Вот первые двое из вашего списка, – произнес Римо, бросая на стол Фарджера подписанные документы.Тот взял бумаги, бегло их просмотрел, сверил подписи и с уважением посмотрел на Римо.– Как вам это удалось? – спросил он.– Просто мы прикинули вместе что к чему. Тери еще здесь?– Трудится как пчелка. – И Фарджер ткнул большим пальцем себе за спину.Тери Уокер сидела за большим столом, заваленным блокнотами, бумагами, различными набросками. Она подняла на лоб большие очки, в темной оправе, делавшие ее похожей на сову, и улыбнулась Римо.– Я встречалась с кандидатом, – сообщила она. – Вы знаете, я думаю, мы победим.– Такая уверенность всего лишь после одной встречи с кандидатом! Что же он сказал?– Сказал, что у меня красивые уши.– Уши?– Уши. И еще сказал, что, если я соглашусь бежать с ним на его лодке, он готов навсегда уйти из политики и потратить остаток жизни на то, чтобы осыпать меня зубаткой.– Поистине трогательно, – заметил Римо. – И это доказывает, что мы победим?– Видите ли, Римо, я поверила ему. Вот главная черта нашего кандидата – он умеет заставить верить себе. И он… милый. Пожалуй, это слово лучше всего его характеризует. Наша реклама будет строиться именно на этом: перед вами милый, хороший человек, которому можно верить. Исследования показывают, что в политике избиратель как таковой, вне деления на маленькие подгруппы по национальному или социально-экономическому признаку, так вот, средний избиратель хочет…– Вне всякого сомнения, – перебил Римо. – А когда пойдут рекламные ролики и появится реклама в газетах?– Видите ли, у нас нет времени изобретать что-нибудь необычное. Мама уже подготовила почву. Мы успеем снять только один ролик; он выйдет на экран уже завтра. Исключительная сила воздействия! Первая реклама в газетах появится через день. Кстати, какой суммой мы располагаем?– Для начала я перечислю на их счет несколько сот тысяч. Когда эти деньги будут потрачены, скажите мне.Она посмотрела на него удивленно, но одобрительно.– Если уж вы на что-то решаетесь, то идете до конца.– Готов на все ради честных правителей, – ответил Римо.– А это ваши деньги? – поинтересовалась Тери. Как-то уж слишком небрежно, отметил про себя Римо.– Естественно, – сказал он. – Кто бы согласился дать мне деньги, чтобы я мог тратить их на Мака Полани? Только какой-нибудь сумасброд вроде самого Мака, но такие люди обычно небогаты, а если все же располагают деньгами, то тратят все без остатка на приюты для бездомных собак.– Есть здесь какой-то логический сбой, только не могу сразу уловить, какой именно, – заметила Терн.– И не пытайтесь. Неужели вы думаете, что если бы я действовал логично, то стал бы финансировать кампанию Мака Полани? Кстати, где наш будущий мэр?– Он отправился домой, чинить какие-то удочки к предстоящим на следующей неделе ежегодным соревнованиям по ловле зубатки.– На следующей неделе? Надеюсь, это будет не в день выборов?– Думаю, что нет. А почему вас это беспокоит?– Если соревнования состоятся в день выборов, Мак может не получить даже собственного голоса.Она улыбнулась несколько покровительственно, словно могла прочесть в душе Мака Полани то, что ускользало от ограниченного Римо, и вновь погрузилась в работу. Римо некоторое время наблюдал за ней, потом ему это надоело, и он ушел.Фарджер по-прежнему сидел за столом, но вид у него был невеселый. Римо не знал, то ли это из-за того, что кончился рабочий день так называемых секретарш, то ли из-за какой-то неприятности с грядущими выборами, поэтому он спросил, что произошло.– У нас беда, – объяснил Фарджер. – Газеты отказываются печатать информацию о том, кто нас поддерживает.– Почему?Фарджер потер пальцами, намекая на деньги.– По той же причине, по какой они напечатали всего одну сточку о том, что я включился в предвыборную кампанию Полани. Обо мне – в то время как мои выступления прошли по первым полосам всех центральных газет! А все этот политический обозреватель, Том Бернс. Он из шайки Картрайта. Его жена числится постовым на перекрестке, а он – дежурным в участке.– Числятся?– Да. Получают зарплату, но не ходят на службу. Этот ублюдок сказал мне, что документ о поддержке кандидата не является новостью. Словно забыл, что когда на прошлой неделе те же люди подписались за Картрайта, эта новость была на первой полосе! – Он швырнул ручку на стол. – Но если мы не сможем сделать это достоянием гласности, то кто за нами пойдет?– Мы опубликуем наши документы, – заявил Римо.Тома Бернса он нашел в коктейль-холле возле здания, где была расположена редакция «Майами-Бич диспэтч», крупнейшей и самой влиятельной газеты в городе.Бернс оказался невысоким мужчиной с начавшими уже седеть волосами, которые он красил в черный цвет. За толстыми ошвами в роговой оправе скрывались неопределенного цвета глаза. На нем были брюки с манжетами и пиджак с обтрепанными рукавами. Хотя бар был переполнен, он сидел в одиночестве, и Римо, который неплохо знал репортерскую братию, понял, что этот человек просто невыносим, иначе он был бы окружен искателями популярности, тем более в самый разгар избирательной кампании.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50