– Они банкиры, а не агенты по связям с населением, нм лишняя реклама ни к чему. Во всяком случае, торги на аукционе буду вести я сам. Каждая из стран-участниц имеет право назначить любую цену, но только один-единственный раз. Минимальная цена – один миллиард долларов. Золотом. Побеждает назначивший наивысшую сверх одного миллиарда…
– Миллиард – внушительная сумма, – опять заговорил Джоунс.
– Но и товар внушительный, – вновь улыбнулся Рентцель. – Контроль над правительством сверхдержавы дорогого стоит. Да, вам следует знать о конкурентах, – продолжал Рентцель. – Наряду с вашей страной в аукционе примут участие Россия, Китай, Италия, Франция, Великобритания… Ну и Швейцария, конечно.
– Вы, швейцарцы, всегда любили острые ощущения, – усмехнулся Джоунс.
– А вас, немцев, всегда завораживала возможность контролировать других, – не остался в долгу Рентцель. – Да, чуть не забыл. Предлагаемые цены сдаются в письменном виде в запечатанных конвертах. Проигравшим возвращаются их залоговые суммы. А сейчас я выпишу вам квитанцию о принятых на хранение деньгах.
– Должно быть, интересно чувствовать себя продавцом правительства, – сказал Джоунс задумчиво. – Казалось бы, единственным человеком, который видится в этой роли, мог стать сам президент, – добавил он.
– Разве так уж важно, кто этим занимается? – пожал плечами Рентцель. – Пока это делает мой клиент. Инцидент с атомной бомбой продемонстрировал его безграничные возможности. Завтра будет организован еще один случай. На этот раз он коснется ЦРУ. Когда вы о нем услышите – сразу обо всем догадаетесь. А если вы победите на аукционе, власть над такого рода акциями перейдет в ваши руки.
– И все-таки целый миллиард долларов золотом! – продолжал Джоунс. – Сколько же золота потребуется?
– Около тысячи тонн, – сказал Рентцель уверенно и тут же успокоил гостя: – В Швейцарии прекрасные возможности для хранения золота. Да и наш клиент нам доверяет.
– Мы, возможно, не будем участвовать в аукционе, – мрачно сказал Джоунс скорее из неприязни к человеку, у которого есть ответы на все вопросы.
– Весьма сожалею, но вы много потеряете, – сказал Рентцель. – Другие страны готовятся. Посмотрите, как бешено растут цены на акции золотодобывающих компаний.
Джоунс был уверен, что его собеседник прекрасно информирован о «золотой лихорадке» на фондовой бирже Германии. Германия накапливает золото для участия в аукционе.
– Ладно, посмотрим, – сказал Джоунс без энтузиазма и, щелкнув замком наручников, положил кейс на стол перед Рентцелем. – Будете считать?
– Нет! Не вижу необходимости, – заверил Рентцель. – В таких делах накладок не бывает.
Он встал и попрощался за руку с мистером Джоунсом, который быстро вышел из кабинета. Рентцель открыл оставленный гостем кейс и с профессиональным равнодушием осмотрел аккуратные пачки тысячедолларовых купюр. Два миллиарда. Даже не потрудившись закрыть кейс и убрать его со стола, банкир вышел в приемную. Джоунса уже не было, а секретарь красила лаком ногти.
Она подняла глаза и с разочарованием выслушала слова банкира:
– Обратите внимание на цены акций золотодобывающих компаний в Париже и Лондоне, – а потом, усмехнувшись, добавил: – И закажите билеты на воскресный вечерний рейс до Нью-Йорка.
К сожалению, он слишком быстро исчез за дверью кабинета, а то увидел бы сияющую улыбку на лице Эйлин Хамблин. Нью-Йорк! Вот здорово! – ликовала она. – Банковское дело имеет и приятные стороны!
Рентцель тоже улыбался в эту минуту. Инцидент с ЦРУ принесет свои плоды, – радостно потирал он руки. – После него все страны выстроятся в очередь на аукцион.
Глава девятая
– Добрый вечер, Бертон! – пропела доктор Лития Форрестер.
В дверях стоял атлетически сложенный, сильно загоревший мужчина в сандалиях на босу ногу, домашних брюках и рубашке с распахнутым воротом, открывавшим густо заросшую грудь. Глядя на него, не сразу скажешь, что этот человек лечится от нервного потрясения.
Брови Бертона Баррета медленно сошлись на переносице, а два темных мешка под водянисто-голубыми глазами красноречиво свидетельствовали о жертвах, приносимых на алтарь душевных мук.
– О-о! Да-да! Добрый вечер! – дотронулся он до виска.
– Может, войдете, Бертон?
– Конечно, для этого, собственно, я и пришел, доктор Форрестер. Иначе зачем?
Доктор Форрестер приветливо улыбнулась и плотно закрыла дверь за Бертоном Барретом, начальником одного из оперативных отделов Центрального разведывательного управления. Баррет восстанавливал силы в ее клинике после сильного нервного срыва, который он объяснял просиживанием штанов впустую.
Пятнадцать лет одно и то же: бесконечная череда докладов и сообщений непонятно о чем, неизвестно кому, от кого и зачем… Было отчего загрустить и сломаться! Теперь вот его ремонтировали. Очень нужный человек, поэтому пациент «номер один».
– Не хотите присесть, Бертон?
– Нет, доктор Форрестер, спасибо! Мне больше нравится стоять на голове.
Лития Форрестер сидела за столом, скрестив ноги. Бертон Баррет, не глядя на доктора Форрестер, плюхнулся на кожаный диван и уставился в небо. Он смотрел и ничего не видел: ни звезд, ни бликов на пластиковом потолке. Это называлось «сосредоточенным невидением» объекта. Но больше всего Бертон Баррет не хотел видеть Литию Форрестер.
– Да, именно на голове! – повторил он капризно. – Вам ведь абсолютно все равно, не так ли?
– Сегодня, Бертон, вы ведете себя особенно враждебно. Есть причины?
– Нет, все как обычно.
– Может быть, вы чем-то озабочены?
– Озабочен? – удивился Бертон. – Конечно, нет.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52