— В чем дело, Чиун? Не можешь заснуть?— Да, — ответил Чиун.— Прости, — сказал Римо.— Правильно делаешь, что извиняешься, — сказал Чиун, принимая сидячее положение.— Только я не виноват, — сказал Римо. — Я не храплю, я закрыл дверь в спальню, чтобы ты не жаловался на мое шумное дыхание, на скрип пружин и прочее. Найди себе другого козла отпущения.— Много ты знаешь! — проворчал Чиун. — Кто выбрал гостиницу со скрипучим лифтом? Если бы на этот этаж не ездили люди, которым понадобился ты, лифт бы не скрипел, и я забылся бы сном.— Кому это я понадобился? — спросил Римо.— Если бы под дверь не подсовывали записок, адресованных тебе, я урвал бы хоть минутку отдыха, — сказал Чиун.Римо увидел на полу скомканную бумажку. Разгладив ее, он громко зачитал:— "Дорогой балбес! Тебе нужна лаборатория «Лайфлайн» на 81-й Ист-стрит. Руби".Он взглянул на Чиуна.— Откуда это взялось?— Ты не собираешься спросить меня, откуда мне известно, что эта записка предназначена именно тебе?— Нет. Когда она появилась?— Откуда я знаю? Два часа назад, час назад.— Ты прочитал это и ничего не предпринял? Руби могла сама отправиться туда и угодить в переплет.— Первое: я ничего не прочитал, потому что записка адресована не мне. «Дорогой балбес» — это не ко мне. Второе: если это Руби написала записку и куда-то отправилась, то она не попадет в переплет, потому что может за себя постоять. Именно поэтому из нее вышла бы отличная мать для сына одного субъекта, если бы у означенного субъекта водились мозги. Впрочем, нельзя ожидать многого от бесчувственного булыжника.Римо стал звонить Смиту. Когда на аппарате Смита замигала красная лампочка, его жена наводилась внизу, занимаясь завтраком, поэтому Смит остался в спальне.— Да, Римо, это лаборатория «Лайфлайн». Это я велел ей предупредить тебя, прежде чем туда соваться. Хорошо, держите меня в курсе.Закончив разговор с Римо, Смит перевернул аппарат диском вниз. На нижней панели оказалась россыпь кнопок. Смит не глядя набрал десятизначный номер. В трубке не раздалось ни одного гудка. После 30 секунд безмолвия мужской голос сказал:— Я слушаю, доктор Смит.— В деле Липпинкотта наши люди вышли на след, — доложил Смит.— Спасибо, — ответил президент Соединенных Штатов, не зная, что Смит уже повесил трубку. Глава тринадцатая Ее привела в чувство головная боль.Руби знала, что это головная боль, и, приходя в себя, задавалась вопросом, чем вызвана боль. Ее головной болью был Римо. Второй причиной головной боли было то, что она работает на правительство. Будь у нее хоть капля здравого смысла, она никогда не сунулась бы в ЦРУ, а потом в КЮРЕ, а преспокойно продолжала бы торговать париками в своем магазинчике в Норфолке, штат Виргиния, создавая собственный бизнес; со временем она расширила бы поле деятельности и скопила достаточно денег, чтобы к тридцати годам отойти от дел и начать наслаждаться жизнью.Но нет, она поступила по-другому. Она оказалась такой умницей, что пошла на правительственную службу. Вот вам и головная боль. Головной болью был Римо, а также Чиун и Смит. Да, не забыть родного братца по имени Луций. Этот доставлял ей не, боль в голове, а настоящее жжение на полметра ниже.Стоило ей открыть глаза, как головная боль стала нестерпимой. Ей казалось, что в основание затылка ее укусил гигантский слепень. Она попробовала дотронуться до места укуса правой рукой и потерпела неудачу. Скосив глаза, она убедилась, что ее правая рука привязана к кровати. Так же обстояло дело с левой рукой и с остальным телом. Она лежала на больничной койке, перехваченная широкими толстыми брезентовыми полосами, препятствовавшими какому-либо шевелению. Она мигом все вспомнила: струя в лицо при попытке к бегству!В противоположном углу сидела доктор Елена Гладстоун. Она говорила по телефону. Увидев, что Руби очнулась, она широко улыбнулась и направилась к пленнице. Помещение было ярко освещено лампами дневного света, вмонтированными в потолок. Недавно Руби уже видела подобные светильники, вот только где? Вспомнив, она содрогнулась: в городском морге!— Как самочувствие, мисс Гонзалес?— Откуда вы знаете, как меня зовут?— Я многое о вас знаю: имя, место службы, род занятий. Я знаю также, кто такие азиат и американец, не дающие мне покоя. Мне известны ваши подозрения относительно трагических событий в семье Липпинкотта и гибели мистера Мидоуза.— Вы накачали меня наркотиками! — Это был не вопрос, а констатация неприятного факта.— Да, дорогая. Теперь скажите, как вам нравится умереть?— Одно из двух: либо не слишком, либо вообще не нравится.— И то, и другое неприемлемо, — сообщила доктор Гладстоун. — Придется поискать что-нибудь получше.— Не торопитесь. Я ведь не спешу.Кошачьи глаза Руби успели оглядеть всю комнату. Вдоль стен стояли клетки с крысами и хомяками. На столике поблескивал скальпель. Она подумала, что у нее остались кое-какие шансы.— Да, вы знаете обо мне все, — сказала Руби. — На меня произвела сильное впечатление обстановка в лаборатории, вот только я никак не могу взять в толк, чем вы тут занимаетесь.— Ничего удивительного, — ответила доктор Гладстоун, — Это мало кому по зубам.Ее не подловить, как ребенка. Что ж, попробуем сыграть на тщеславии.— Ваши достижения по части пептидов — настоящий прорыв в науке, — сказала Руби.Доктор Гладстоун приподняла брови.— Пептиды? А вы начитаны!Руби проигнорировала снисходительный тон.— Одного не пойму: как вам удается, синтезировав вещества, присущие одному виду, заставить их воздействовать на совершенно другой вид.В глазах рыжеволосой ученой загорелся интерес.— Я их не синтезирую. В ход идут натуральные вещества.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39