— Вот все, что осталось от коридорного.
— А коридорный-то и впрямь был необыкновенный.
— Почему вы так думаете? — спросил клерк.
— С тремя руками он, наверное, был незаменим.
Клерк бросил взгляд в коробку.
— Ну, вот, значит, они и кухарку прикончили. Я и не знал. А болгары еще самые миролюбивые.
Клерк зачитал список постояльцев. Среди них были русские и китайцы, англичане, кубинцы, сирийцы, израильтяне, южноафриканцы, нигерийцы и шведы. И все они намеревались отнять у Бакьи ее новое оружие.
— Я уж не говорю о повстанцах, они тоже ждут номеров.
— А может, кого-нибудь сейчас нет в гостинице?
— Боюсь проверять, но, мне кажется, я слышал, как сегодня утром англичане пальнули пару раз из миномета. Обычно они так делают перед тем, как идти пить чай.
Капитан щелкнул каблуками и отдал честь.
— Сеньор американец, у нас есть для вас замечательная комната.
Сгибаясь в три погибели, первая группа солдат втащила два сундука по парадной лестнице. Один сундук заклинило — тут же приоткрылась дверь чужого номера. Оттуда стали палить засевшие там южноафриканцы, им ответили русские, которые решили, что это опять резвятся болгары. Два капрала скатились по лестнице вниз, один — прижимая к себе беспомощно болтавшуюся раненую руку.
Мало-помалу солдаты перетащили на второй этаж в номер, расположенный на восточной стороне, все четырнадцать сундуков. О присутствии британцев в нем ничего не говорило, разве что мина-ловушка — сюрприз, оставленный ими на пороге.
Клерк был прав. Номер 2-Е на втором этаже временно пустовал. Все сундуки удалось втащить в комнату. Происшествий больше не было, кроме одного несчастного случая. Молодой солдат, отец которого дал большую взятку, чтобы определить сына на безопасную службу в аэропорт, где легче добиться повышения, получил пулю в лоб.
Его накрыли простыней — по ее виду можно было догадаться, что изначально она была белой, но не была в стирке много лет.
Наконец, уже ничто не мешало желтолицему американцу с ногтями потрясающее длины пройти в комнату, и Чиун вступил в номер 2-Е, перешагнув через лежащий на пороге и накрытый простыней труп юноши.
Капитан извелся от напряженного ожидания. Больше всего на свете ему хотелось распрощаться с этим опасным американцем и убраться подальше от гостиницы, пока у него не перестреляли всех подчиненных.
— Куда это вы торопитесь? — спросил его Чиун.
— Мы ведь проводили вас до самого номера. Он вам нравится?
— Полотенца несвежие. Простыни — тоже. — Чиун посмотрел в окно. — А где залив? Из этой комнаты не виден залив. В постелях явно кто-то спал. Где горничные? А лед? Лед обязательно должен быть. Лично мне он не нужен, но так полагается.
Чиун заглянул в ванную.
— Другие номера не лучше, сеньор, — сказал капитан.
— Но некоторые все же выходят окнами на залив, — возразил Чиун. — И, думаю, там должны быть чистые полотенца и простыни.
— Сеньор, нам очень жаль, но больше мы ничего не можем сделать. Может, вы, с вашей великой мудростью и необыкновенными личными достоинствами, преуспеете там, где мы потерпели поражение. Договоритесь, чтобы вам предоставили другую комнату, и мои люди перенесут сундуки. Я преклоняюсь перед вашим могуществом.
Чиун улыбнулся. Римо тихо пробормотал, что вот теперь-то Чиун может быть доволен: его оценили по заслугам. Чиун расцветал, когда ему отдавали такие почести, как сейчас капитан. Пятясь, капитан выбрался из комнаты. Чиун нацелил длинный ноготь на Римо.
— Будучи ассасином, ты должен в исполнении воли своего хозяина стремиться к совершенству. Твой президент хочет, чтобы ему доставили без хлопот эту машину, но он требует также и уважения от народа Бакьи и всего мира.
— Папочка, — сказал Римо. — Президент хочет всего лишь получить оружие Корасона, и чтобы все было проделано быстро и чисто. Ничего другого ему не нужно.
— В таком варианте недостает изящества, — сказал Чиун. — Это повадка вора.
— Я стоял рядом с тобой в Овальном зале и слышал все, что говорил президент.
Чиун улыбнулся.
— Если бы его устраивала примитивная работа, он выбрал бы в исполнители американца. Он мог бы дать задание тебе. Но нет, он избрал Мастера Синанджу, и поэтому его имя, как бы его ни звали, навсегда останется в истории.
— Ты что, не знаешь имени президента? — недоверчиво спросил Римо.
— Вы часто меняете своих президентов, — сказал Чиун. — Одного я запомнил. У него было очень забавное имя. Потом появился еще один. И еще. А одного убили какие-то дилетанты.
Чиун неодобрительно покачал годовой. Ему не нравилась склонность американцев к импровизированным убийствам, порожденным ненавистью. В этих убийствах не было стиля, чувствовалось, что их совершают варвары. Им не хватало того, что он, Чиун, им теперь продемонстрирует, — изящества, того, что привносит Синанджу — солнечный источник боевых искусств.
* * *
А находящийся по другую сторону главной улицы, в президентском дворце доктор Биссел Хантинг Джеймсончетвертый, вице-президент Британской Королевской Академии наук, даже не подозревал, что в его номер вселился новый постоялец. На нем и его приближенных были безукоризненной свежести летние брюки, синие блейзеры с эмблемой академии, белоснежные рубашки, галстуки выпускников привилегированных учебных заведений и пистолеты «вальтер Р-38» под пиджаками. Они держали в руках соломенные шляпы и одни во всей Бакье могли перейти в полуденный зной в подобной одежде главную улицу, не покрывшись испариной.
Казалось, люди этой породы получают при рождении встроенную систему охлаждения.
Доктор Джеймсон сделал заявление на изысканном английском языке, рождающемся как бы в глубине его существа и только звучащем через рот, на языке, в котором каждая гласная открыто заявляла о безусловном превосходстве говорящего над прочими людьми.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48