Он проверил судок с горчицей и, убедившись, что он наполовину пуст, добавил еще. Достал острый соус. Открыл стоящую на огне кастрюлю с кислой капустой и помешал содержимое.Лед для лимонада – в лучшем виде. Прикроем его крышкой. Соломинки тоже в порядке.В полном порядке и пистолет тридцать восьмого калибра, и крохотный наушник, вставленный в левое ухо. Вот уже три недели он время от времени как бы ненароком вынимал его, чтобы ясно было – человек слушает по транзистору музыку. Сегодня музыки не будет, сегодня он не станет вынимать его из уха.– Пошел первый контейнер из трех, – проскрипел голос в наушнике.Фабиа щелкнул пальцами, словно отбивая ритм. Три контейнера! Три полных грузовика, а ведь до сих пор самыми большими «посылками» были чемоданы. Невероятно!Блестящий металлический контейнер вынырнул из трюма «Санта-Исабеллы» и повис на цепях установленного на палубе крана.Контейнерные перевозки. Новый способ транспортировки грузов. Четыре грузовика-тягача ждут на площадке двадцать седьмого причала. Нидхэм и Виггиано фиксируют телекамерой вещественные доказательства – номера автомобилей, названия компании и все остальное.– Я же сказал, мне без горчицы, придурок!Фабиа посмотрел вниз. На него свирепо уставился грузчик, которому он только что автоматически сунул сосиски, также автоматически намазав их горчицей.– Вытащи этот чертов наушник из уха, может, людей слышать будешь.– Действительно, – сказал Фабиа. – Прошу прощения.– Я съем, конечно, но без удовольствия.– Я дам вам другую порцию.– Не надо, сойдет и так. Но в следующий раз слушай лучше, понял?– Конечно… Прием!– Прием?!– О, простите.– Да ладно уж. Бывай.Расслабься, приказал себе Фабиа. Представь себе, что это всего лишь очередное задание и расслабься. Не оплошай и уже завтра будешь красоваться перед телекамерами, на фоне этих самых грузовиков, и весь мир услышит две гласные в конце твоей фамилии. Просто расслабься, но держи ухо востро.Еле-еле двигаясь, кран поднял первый контейнер, на секунду замер, потом развернулся и опустил груз на полуприцеп, к которому тут же подкатил первый грузовик.– Тебе что, денег не надо?– Конечно, надо, – спохватился Фабиа.– Две сосиски и содовая.– Доллар пять центов, – сказал Фабиа.– Интересную передачу что ли слушаешь?– Ага, – сказал Фабиа и улыбнулся. – Классную!– Готовят второй контейнер, а всего их четыре, – сказал голос в наушнике.Четыре?! Фабиа улыбнулся покупателю и повторил заказ, чтобы не ошибиться:– Одну порцию с горчицей и острым соусом, другую с тушеной капустой и горчицей, третью – так. Правильно?– А лук есть?– Нет.– Как это нет?– Его мало кто спрашивает, – ответил Фабиа.Голос в наушнике:– … Высокий темноволосый европеец, вес примерно двести семьдесят пять фунтов, в костюме, при галстуке. Стоит в трюме рядом с контейнерами. Наблюдает. Думаю, это один из них. Иначе чего ему тут торчать?– Был бы лук, был бы и спрос!– Нет у меня лука.– Почему?– Потому, что его никто не спрашивает.Радиоголос в ухе продолжал:– …контейнеров точно четыре. В трюме трое, за всем следят. Прилично одеты.– Эй! Я просил две, а не четыре.– Простите. Две?– Да. С луком.– У меня нет лука. Что вы от меня хотите?– Лук. Раньше всегда был лук. Ты первый такой – продаешь сосиски, а лука нет.– Нет у меня лука!Лицо грузчика налилось кровью.– Вижу, что нету! А я тебе говорю, что должен быть, раз покупатели его любят. Я бы переплатил пять центов, если бы у тебя был лук. Люди любят лук! И законом лук не запрещен. Никто не обязан есть сосиски только с горчицей и капустой. Эй! Ты что делаешь?– Что? – спросил Фабиа.– Ты что делаешь? Я не просил ни горчицы, ни капусты.А по радио:– …поднимают второй контейнер, эти типы следят за ним в оба. Наверняка из той же шайки. Надо бы заснять их на пленку.– С горчицей и капустой, так! – спросил Фабиа.– Засунь их себе в…Фабиа пожал плечами, как положено продавцу сосисок, и склонился в углу своего грузовичка, будто собираясь достать еще горчицы. А сам зашептал в миниатюрный микрофон:– Вы засняли палубу?– Подожди, какой-то тип ошивается вокруг. Может нас услышать. Я дам знать, когда будет что-то новенькое.За утро Фабиа продал сто семьдесят четыре сосиски и еще восемнадцать к четырем часам дня. Он был мокрым от пота. Футболку, казалось, полили из шланга, а брюки стали в два раза темнее обычного. Волосы свисали на лоб влажными прядями, глаза покраснели. Он не в силах был шевельнуть ни рукой, ни ногой и держался последним усилием воли. Но когда четыре груженые машины с эмблемой «Океанский транспорт» двинулись по двадцать седьмому причалу, он внезапно понял, что, если понадобится, вполне сможет еще покорить Эверест.Он снова склонился в углу грузовичка, щелкнул выключателем и громко сказал в микрофон:– Маринад! Отправляюсь за маринадом. Маринад!Это был сигнал захлопнуть западню. Фабиа поднял борта грузовичка и первый раз за три недели не стал закрывать здоровенную банку с горчицей под прилавком.Он заткнул за пояс пистолет тридцать восьмого калибра и не без удовольствия начал репетировать про себя речь, которую он, может статься, произнесет когда-нибудь: о том, что у молодежи есть выбор между добром и злом, о том, что теория, согласно которой какая-то этническая группа тяготеет к преступлениям, – чушь. А, может, он еще добавит, что все почему-то помнят имена итальянских гангстеров, застигнутых на месте преступления, а не итальянских сыщиков, которые их ловят.Мафия и болваны, помогающие им, не имеют отношения ни к честным работягам-итальянцам, живущим в Штатах, ни к другим американцам.Фабиа так и не удалось произнести речь о тех, у кого есть мозги в голове, и о тех, у кого их нет:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43