Она смотрела, как мужчина-красавец достал из кабины свой старый обшарпанный чемодан из прессованного картона и с грациозностью хищного зверя подсел к ней на скамеечку. Глаза его светились улыбкой. Альма отвязала вожжи, и лошади тронулись с места. С некоторым недоумением девушка посмотрела на старый, изношенный пиджак, который ее попутчик так и не снял. А ведь было жарко. * * * Болан издалека приметил двух типов, которые вели наблюдение за дорогой, внимательно разглядывая каждого прохожего. Мафия сработала оперативно. Болан смекнул, что владелец грузовичка выложил все, что знал. Маловероятно, чтобы мафиози успели допросить пилота. Он, конечно же, сразу вылетел из Неаполя. Парень он неприятный, слишком жадный, но не дурак.Шантрапа из Реджо-ди-Калабрия выдавала себя с головой: они явно и откровенно повсюду совали свой нос, шумели, копировали замашки гангстеров из кино, демонстрировали, что у них есть оружие, и пижонились перед девушками.Хотя эти сопливые щенки бряцали оружием, Болан был почти уверен, что им дано указание не стрелять. Мафия хотела получить его живьем, поскольку имела к нему свои счеты и именно к живому.Сгорбившись, словно больной, с надвинутой на глаза каскеткой, Болан благополучно проезжал мимо всех доморощенных сыщиков. Лошади шли ровным спокойным шагом.Когда повозка подъехала к центру города, Болан обратил внимание, что к городским проходимцам добавилась и промафиозная публика: таксисты игнорировали клиентов, продавцы, бармены и официанты прилипли к окнам и так и пялились на прохожих. Трижды Мак заметил, как его внимательно разглядывали, затем отводили взгляд, потом снова таращили на него глаза.И тут до Болана дошло, что столь повышенное внимание вызывал его пиджак. День стоял душный, нещадно палило солнце, и все ходили в одних рубашках с короткими рукавами. Так что пиджачок его и был той деталью, которая вызывала к нему повышенный интерес соглядатаев.Болан слез с сиденья повозки, присел перед своим ящиком и снял кобуру с «береттой». Стащив с плеч пиджак, он свернул его, а пистолет спрятал между его складками.Вернувшись на скамеечку к Альме, Болан жестами и обрывками слов сумел растолковать девушке, что хотел бы угостить ее обедом, дать денег за оказанную помощь и подыскать место, где можно было бы выгрузить ящик и отдохнуть. При слове «отдохнуть» Альма густо покраснела. Болан презирал себя и ненавидел за то, что пользовался услугами и доверием молодой девушки. Это было не в его правилах. Он обнял Альму, рука Мака скользнула по ее талии, поднялась вверх и ощутила упругие полушария высоких грудей. Он поцеловал ее в шею. Альма рассмеялась и ловко высвободилась из его объятий. При этом из уст ее так и сыпались слова, из которых Болан понял лишь одно: «Подождите, подождите!»Тем временем повозка подъехала к молочному магазину. Болан помог ей разгрузить фляга и с интересом увидел, как Альма из невинной, простодушной молочницы превратилась в законченную базарную бабу с визгливым, противным голосом. Она быстро поставила на место владельца магазина, который, закатив глаза, вскинул руки к небу, как будто у него отнимали жену и детей, и побежал в конторку. Через минуту-другую он вернулся с пачкой лир, которые Альма тщательно пересчитала и спрятала за пазуху. Владелец магазина масляными глазками следил за каждым ее жестом. Альма пренебрежительно смерила его взглядом с головы до ног, слила молоко в большой чан, сполоснула под краном фляги и поставила их в тележку. * * * Со двора доносился неистребимый запах мочи и навоза. Альма показала Маку три места, где можно было остановиться. Болан выбрал именно это, поскольку здесь легче всего было организовать защиту и отсюда было удобно следить за всем, что происходит вокруг. Тыл был надежно прикрыт: за хлевом и сараем стояла еще одна постройка. Из окна хорошо просматривалась улочка, которая спускалась к причалу, где швартовался самоходный паром. Лошади Альмы вдоволь выкачались в пыли двора, напились и теперь аппетитно поедали предложенную им порцию овса.Болан услышал за спиной вздох и отвернулся от окна. Он взглянул на девушку, и его снова стали мучить угрызения совести. Несмотря на физическую силу и развитые формы тела, Альме не было и двадцати. Он переспал с ней, а теперь бичевал себя, словно изнасиловал ребенка. Но он был просто изумлен, с какой страстью она отдалась ему. Болан не был ее первым мужчиной, но сколько невинности и целомудрия было в ней. Во сне Альма снова удовлетворенно вздохнула. Болан удивленно покачал головой и повернулся к окну.Он уже насчитал шесть шпиков, четверо из которых ничем не отличались от точно таких же сопляков, как и те, что присматривали за дорогой. Они также выпендривались и копировали киногероев. А вот двое других были профессионалами. Они ни к кому не цеплялись, не шумели, держались скромно и незаметно, сберегая силы для предстоящих дел.«Солдаты» оживлялись всякий раз, как только паром, проделав путь в четыре километра через Мессинский пролив, причаливал к берегу. Они не обращали внимание на тех, кто сходил на берег, их интересовали лишь те пассажиры, которые спешили занять места на пароме. Так повторялось из рейса в рейс.Обстановка была ясна. Болан наметил план своих дальнейших действий и осторожно, чтобы не разбудить девушку, прилег на кровать. Он приказал себе проснуться в строго определенное время и заснул. Когда он открыл глаза, уже вечерело. Альма сидела на табуретке перед большим фарфоровым тазом. Она обтиралась мокрым полотенцем. Увидев, что он смотрит на нее, девушка улыбнулась и всем телом повернулась, к нему.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41