Он взял ее за руку, благодарно посмотрел в глаза.
— А как же…
Он понял, что она хотела сказать, но не ответил, а только махнул рукой и вышел.
— Хочешь, я поеду с тобой? — услышал, спускаясь по лестнице.
— Не нужно, Поля! — крикнул. — Спасибо тебе!
Ошутив в кармане непривычную тяжесть, Кожухов задержался в подъезде, вынул пистолет и передернул затвор. Сейчас ему даже хотелось, чтобы на него совершили нападение «боевики одной из организованных преступных группировок» или всех сразу — в его положении такой исход выглядел бы достойно.
Он шел по улице в направлении высотного здания «Краснодольскцветмет», шел открыто, не таясь и ни на кого не глядя. Вечерело. От улицы Генерала Сопикова до Оранжерейной, где находился офис, было минут сорок ходьбы, можно было поймать такси; но Кожухов не спешил — работа, семья, Панич с его головорезами, министерские комиссии — все, все, что составляло его жизнь, когда-то казавшуюся самоценной, было теперь позади. Перейдя улицу, как полагалось, на зеленый свет, он свернул в Оружейный проезд, сократив таким образом несколько кварталов, миновал обезлюдевший ввиду позднего времени вещевой рынок, припоминая, когда в последний раз ходил вот так, пешком, налегке и без охраны, но не припомнил. Чувства притупило коньяком, думать ни о чем не хотелось, только когда — уже на подходе к управлению — он обнаружил, что забыл у Полины часы, мелькнула мысль: «Все правильно, все так и должно быть: остановилось время!»
На работе его явно никто не ждал: таращился вахтер, застыл на лестнице начальник планового отдела, оборвал на полуслове приветствие сотрудник НТО. В приемной пахло валерианкой. Секретарь-референт Кожухова Зинаида Кондратьевна вскочила со стула и отпрянула в сторону:
— Вы?! Ой, а вы… вас там ждут, — вялым жестом указала на дверь главного инженера, расположенную напротив кабинета Кожухова.
— Идите домой, Зина, — впервые назвал он пятидесятилетнюю секретаршу по имени. — Все в порядке, идите домой.
Он вошел в кабинет и остановился на пороге, пораженный увиденным: сквозь плотную дымовую завесу проглядывали лица Губаря, Вершкова, начальника УВД Коврова, за столом главного инженера Сушкевича сидел гэбист Зарицкий, были здесь еще какие-то люди, среди которых он узнал руководителя министерской комиссии, рядом с подполковником милиции сидел большой седой человек в массивных очках.
— Здравствуйте, господа, — сказал Кожухов.
Немая сцена завершилась бурной многоголосицей, в которой ничего нельзя было разобрать. Первым членораздельно заговорил генерал Ковров:
— С вами все в порядке, Анатолий Борисович?
— Как видите.
— Где вы были?
— У любовницы.
Снова наступила короткая тишина. Кто-то смущенно кашлянул в кулак.
— Вы знаете о том, что убит ваш телохранитель? — спросил милицейский чин. — И что вас повсюду ищут?
— Да. Час назад я услышал об этом в теленовостях. И снова пауза.
— Судя по вашему тону, вы не отдаете себе отчета в происшедшем! — мрачно пророкотал незнакомец в очках.
Кожухов прошел в глубь кабинета, остановился у торца крайнего стола:
— А судя по вашему, вы — Верховный Судия? Все возмущенно загомонили.
— Да он же пьян! — воскликнул руководитель министерской комиссии.
Человек в очках выдержал вызывающий взгляд Кожухова и, дождавшись тишины, спокойно ответил:
— Нет. Я старший следователь по особо важным делам при Генеральном прокуроре Российской Федерации Кормухин Леонид Григорьевич. Хотя встреча с Верховным судом вам тоже, возможно, предстоит.
Кожухов покачнулся, придержался за спинку стула, на котором сидел Губарь.
— Ввиду срочности дела, по которому я прилетел из Москвы, мне необходимо побеседовать с вами. Полагаю, это будет удобнее сделать в прокуратуре, — тоном, не предусматривающим возражений, отчеканил Кормухин.
— У вас есть ордер? — спросил Кожухов.
— Ордер… на что?
— На мой арест.
Кормухин сдвинул очки на нос и исподлобья посмотрел на Кожухова. Походило, министерский чиновник прав: директор был явно нетрезв.
— Нет, — покачал головой и насмешливо добавил: — Пока нет.
— В таком случае, я могу позвонить из своего кабинета домой?
— Разумеется.
В приемной уже никого не было, Зинаида Кондратьевна ушла. Кожухов достал из кармана ключ, открыл кабинет. Кондиционер оставался включенным — пахнуло свежестью. Запершись, он опустил на окнах жалюзи и подошел к телефону, но как только снял трубку, вспомнил о предостережении Земцова: телефон наверняка прослушивался — и этот, служебный, тоже. Звонок Джеку Камаю отпадал.
Он набрал домашний номер.
— Алло. — Зоя?
— Толя?! Толя, где ты?! Господи, что происходит?! Что с тобой?! — Она говорила, давясь слезами.
— Не плачь, — тихо сказал Кожухов. — Со мной все в порядке.
— Как это «в порядке»?! Тебя не похитили?! По телевизору… В дверь кто-то постучал. Дверная ручка дернулась.
— Никто меня не похищал. Послушай, Зоя. Я на работе. У меня на столе лежат доверенности, заверенные нотариусом, на дачу, и вторая — на машину…
«Анатолий Борисович! — зычно позвал кто-то из приемной. — Отоприте!»
— Продай все это. Оставь часть денег себе, остальное положи на счета Вовки и Сергея.
— Ты арестован?!
Стук повторился. На сей раз сильнее, настойчивей.
— Нет, я не арестован.
— Тогда что происходит?! — истерично кричала жена. — Зачем продавать, зачем нам эти деньги?!
«Кожухов! — прыгала дверная ручка. — Кожухов, откройте дверь!»
— …что мне с ними делать, Толик?! Кожухов переждал приступ истерики.
— Жить! — сказал твердо и положил трубку.
«Анатолий Борисович, на минутку! Это Вершков!..» — за дверью слышались еще чьи-то голоса, потом по ней стали стучать кулаками.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74