Именно такой человек — умный, хитрющий и при этом не тщеславный, умевший держать язык за зубами — и был нужен тем, кто заправляет региональным оплотом криминального бизнеса.
— Уголовник?.. Зачем?..
— Как это — зачем? — удивился Кормухин непонятливости хозяина. — Затем, чтобы осуществлять нелегальное руководство, обеспечивать кадры, охрану, содержать карательную команду из таких, как ваш Мехов, но главное — в случае чего можно все списать на происки мафии, на оргпреступные группировки, как у нас всегда делается. Видите ли, Николай Иванович, по сравнению с мощными государственными службами все эти банды и бандочки — сущая чепуха, разнести их в пух и прах ничего не стоит, но они выгодны тем, кто заправляет бизнесом, их не убывает, потому что их специально культивируют, разводят «сильные мира сего». Такова главная особенность сегодняшней криминогенной ситуации, что поделаешь. Смею вас заверить, если мы разбомбим всю эту структуру, в газетах вы не найдете ни фамилий депутатов, ни должностей в правительстве — всему виной окажутся Панич, Кожухов, Монгол, Губарь, Медведь — заметьте, все уже мертвые! — они будут названы «ядром „уральской“ преступной группировки». И все! А с мертвых какой спрос?
— Почему «если», Леонид Григорьевич? Разве вы не собираетесь довести это дело до конца?
Кормухин почти наверняка знал, что он задаст этот вопрос — наивный вопрос человека, воспитанного в лучших традициях советского времени.
— До какого «конца», Николай Иванович, до своего? — пошутил он. И серьезно добавил: — До тех пор, пока мне не велят остановиться. Подготовлю материалы на того, кого в этот раз собираются «сдать». Я не теленок, бодаться с дубом не собираюсь. Вы не хуже меня знаете, что бывает с теми, кто выезжает за линию «стоп».
Зазвонил телефон…
28
Зарицкий снял трубку.
— Полковник Зарицкий у аппарата.
Такая формулировка ответа — казенная, устаревшая, откуда-то со времен гражданской войны — ему нравилась; она делала его значимее в собственных глазах, хотя бы потому, что так, кроме него, никто не отвечал.
— Полковник Зарицкий…
— Рядовой Мехов, — насмешливо отрекомендовался абонент.
Полковник почувствовал, как сердце подпрыгнуло и нырнуло куда-то в область желудка, а ноги тут же занемели.
— Где ты?.. — машинально спросил он, понизив голос, будто бы они состояли в сговоре. И тут же понял всю нелепость своего вопроса.
— Я у тебя за спиной, — ответил Мехов. — Я твоя тень, полковник.
Зарицкий молчал. Он знал, что Мехов позвонит ему — знал с той секунды, когда Кормухин доложил о результатах экспертизы. Если бы поставил телефон на прослушивание — сейчас могли бы засечь, откуда звонок, но он не был уверен, что Мехов не сболтнет лишнего, и телефон не прослушивался.
— Что тебе нужно?
— То же, что и тебе. Попытай счастья — может, вторая попытка избавиться от меня окажется успешной.
Зарицкому не терпелось растереть этого сопляка в порошок; если бы могли подействовать угрозы, он пообещал бы ему участь его дружка. Но он молчал, скрипя зубами от бессильной злобы.
— Жду тебя в час на Серебрянском ЖБК. В том месте, где ты убил Земцова.
Трубку Мехов почему-то не вешал (ждал, что он станет отрицать обвинение?).
— Я тебя понял, — вымолвил Зарицкий с угрозой.
— Ты не все понял, полковник. Приедешь один. В своей машине. Привезешь кого-нибудь с собой — я снова стану твоей тенью.
Связь оборвалась. В комнату вошел Баранов — один из телохранителей, которых он теперь повсюду таскал за собой. Баранова прислал Салыков с деньгами для Медведя и разрешил оставить при себе.
— Он? — спросил Баранов, протерев заспанные глаза.
Зарицкий кивнул, подошел к бару. Полстакана водки должны были подействовать как лекарство от страха. У страха были основания: Мехову нечего терять, к тому же на его стороне молодость и сила.
— Позови Кускова, — Зарицкий выдохнул и стукнул донышком стакана о полированную крышку бара.
Жену он накануне проводил на курорт, хотели ехать вдвоем, но ситуация осложнилась провалом операции по задержанию Мехова, и стало очевидно, что в отпуск вырваться не удастся: под угрозой была, как минимум, карьера.
Кусков дежурил в парадном. На то, чтобы одеться и позвать его, Баранову потребовалась минута. Оба телохранителя были натасканные, по многу лет отработали на «оперативке», Зарицкий был с ними щедр, понимая, что они теперь — его последний оплот.
— Сядьте, — кивнул он на диван. Сам Зарицкий сидел на неубранной постели, в трусах и майке, взлохмаченный, с догорающей сигаретой в длинных желтых пальцах, и смотрел в пол. — Кажется, пришло время собирать камни. Он будет ждать меня на Серебрянском комбинате.
Телохранители довольно заулыбались.
— Знакомая местность, — сказал Кусков. — Когда?
— В час.
Часы на стене показывали двадцать три сорок. Круглая зеркальная бляха маятника противно билась о стенки деревянного корпуса, неумолимо отсчитывая секунды.
— Что молчите? — сорвался Зарицкий. — Время работает против нас!
— Против нас? — удивленно переспросил Баранов. — Это против него оно работает, сам в петлю лезет, дурак!
— Не такой уж он дурак, как тебе бы хотелось.
— Откуда он мог звонить? — вслух подумал Кусков. — Там на пять верст ни одного телефона.
— Откуда угодно! За полтора часа он может проехать сто километров, — Зарицкий схватил со спинки стула брюки и стал одеваться. — Но в городе его наверняка нет: он знает, что его ищут, так что по городу ехать не рискнет. А за город оттуда только одна дорога — Свердловский тракт. И к ЖБК не так уж много подъездов.
— Поворот к берегу он держит под наблюдением.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74