— Он вернулся в школу. Школу основной специальной подготовки в Квантико. И прошел все курсы, предлагаемые там. Он изучил курс тактического оружия. Планирование стратегии. Малокалиберное оружие. Курс разведчика/снайпера. Все что угодно, он изучил все. Он сказал, что хочет быть как эти люди, которые вытащили его из Боснии. Он хотел уметь делать то, что они сделали для него.
Райли пожал плечами.
— Как ты возможно догадываешься, недолгое время он оставался незамеченным. Он был слишком умен, чтобы долго оставаться младшим лейтенантом. Через несколько месяцев его повысили до лейтенанта и вскоре предложили командовать разведподразделением. Он согласился. Это было почти два года назад.
Гант и не подозревала об этом. Ее выбрали в разведывательный отряд Шофилда только год назад, и она никогда не задумывалась о том, как сам Шофилд стал командующим отряда. Подобные вещи касаются офицеров, а Гант не была офицером. Она была на срочной службе, а срочнослужащие знают только то, что им положено знать. Такие вопросы, как выбор командующего отрядом — это дела высших чинов.
— Я в его отряде с тех самых пор, — гордо сказал Райли. Гант понимала, что он имеет ввиду. Райли уважал Шофилда, доверял его решениям, доверял тому, как он оценивает ту или иную ситуацию. Шофилд был командиром Райли, и Райли пошел бы за ним и в огонь, и в воду.
Гант сделала бы тоже самое. С тех пор, как она оказалась в разведподразделении Шофилда, он нравился ей. Она уважала его как лидера. Он был тверд, но справедлив и все всегда говорил прямо в лицо. Он всегда относился к ней так же, как к остальной мужской половине отряда.
— Он тебе нравится, да? — тихо сказал Райли.
— Я доверяю ему, — сказала Гант.
Последовала короткая пауза.
Гант вздохнула.
— Умник, мне двадцать шесть лет. Ты знал это?
— Нет.
— Двадцать шесть лет. Господи, — сказал Гант, задумавшись. Она повернулась к Умнику. — Ты знаешь, что я была замужем?
— Нет, не знал.
— Вышла замуж в зрелые девятнадцать лет. Да. Вышла замуж за самого прекрасного человека в мире, мечту всех девушек в городе. Он был новым учителем в местной школе, только что приехал из Нью-Йорка, преподавал английский. Приятный, тихий парень. Я забеременела, когда мне было двадцать.
Райли молча наблюдал за Гант.
— И потом, в один прекрасный день, — сказала Гант. — Когда я была на втором месяце беременности, я приехала домой раньше и застала его на полу в гостиной с семнадцатилетней девчонкой из спортивной команды, которая пришла на урок. Они занимались этим как собаки.
Умник внутренне содрогнулся.
— Три месяца спустя у меня случился выкидыш, — сказала Гант. — Я не знаю, что вызвало его. Стресс, беспокойство, кто знает. Я ненавидела мужчин после того, что сделал со мной мой муж. Ненавидела их. Как раз тогда я поступила в корпус. Знаешь, ненависть делает из тебя хорошего солдата. Заставляет тебя всаживать каждую пулю точно в голову мерзавцам. Я не могла заставить себя доверять мужчинам. И тогда я встретила его.
Гант смотрела в пустоту. В ее глазах показались слезы.
— Знаешь, когда меня приняли в этот отряд, комитет по отбору устроил большой прием на базе Пирл. Это был прекрасный, великолепный ланч с барбекю на Гавайях — на песке под солнцем. Он был там. На нем была эта ужасная голубая гавайская рубашка и, конечно, серебристые солнечные очки.
— Я помню, что в какой-то момент во время пикника, все разговаривали, а он нет. Я наблюдала за ним. Казалось, он наклонил голову и находился в своем внутреннем мире. Он был один и казался таким одиноким. Он поймал мой взгляд и мы разговаривали о какой-то бессмыслице, о том, какое Пирл-Харбор замечательное место и о наших любимых местах отдыха.
— Но мое сердце уже было отдано ему. Я не знаю, о чем он думал в тот день, но что бы это ни было, оно занимало все его мысли. Я думаю, это была женщина, женщина, которую он не мог завоевать.
— Умник, если бы мужчина когда-нибудь думал обо мне так, как он думал о ней … — Гант покачала головой, — Я бы просто … Я не знаю. Это было так сильно. Как… ни на что не похоже…
Умник молчал и смотрел на Гант.
Гант почувствовала его взгляд на себе, дважды моргнула и слезы в глазах исчезли.
— Извини, — сказала она. — Нельзя показывать свои эмоции, да? Если я начну это делать, меня снова начнут называть «Дороти».
— Ты должна сказать ему, что ты чувствуешь, — мягко сказал Умник.
— Да, верно, — сказала Гант. — Как будто бы я сделаю это. Меня выкинут из отряда прежде чем я смогу сказать: «Вот почему женщинам не место в отрядах передовой линии». Умник, лучше я буду рядом с ним и не смогу дотронуться до него, чем я буду далеко и все равно не смогу дотронуться до него.
Умник твердо посмотрел на Гант, как будто оценивая ее. Затем на его лице показалась теплая улыбка.
— Ты молодец… Дороти, ты знаешь это. Все хорошо.
Гант усмехнулась:
— Спасибо.
Она наклонила голову и грустно покачала ей. Затем вдруг она подняла глаза на Умника.
— У меня есть еще один вопрос, — сказала она.
— Какой?
Гант подняла голову
— Откуда ты все это знаешь о нем? О Боснии, деревенский доме, его глазах, обо всем этом?
Райли грустно улыбнулся. Затем он сказал:
— Я был в том отряде, который вытащил его.
* * *
— Палеонтология в любом виде — это тактика выжидания, — сказала Сара Хинсли, с трудом пробираясь сквозь снег вместе с Шофилдом к внешнему периметру станции. — Но теперь, когда появилась новая технология, ты просто устанавливаешь компьютер, уходишь и занимаешься чем-нибудь другим. Затем позже ты возвращаешься и смотришь, нашел ли компьютер что-нибудь.
Новая технология, говорила Сара, представляла собой длинноволновый звуковой импульс, который палеонтологи в Уилкс запускали в лед, чтобы обнаружить окаменелые кости.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133